Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 3
— Дорогой господин дю Валлон, я хочу попросить вас об услуге, — сказал Рауль.
— Вот и чудесно, — ответил Портос. — Только сегодня я получил из Пьерфона восемь тысяч ливров, и если вам нужны деньги…
— Нет, речь идет не о деньгах, благодарю вас, мой любезнейший друг.
— Очень жаль! Я не раз слышал, что это наиболее редкая из услуг, но вместе с тем и такая, которую легче всего оказать. Эти слова поразили меня, а я люблю повторять слова, которые меня поражают.
— У вас столь же доброе сердце, как здравый ум.
— Вы слишком добры ко мне. Быть может, желаете пообедать?
— О нет, я не голоден.
— Вот как! Что за ужасная страна Англия…
— Не очень. Но…
— Если б в ней не было превосходной рыбы и хорошего мяса, там было бы совсем нестерпимо.
— Да… Я пришел…
— Слушаю вас. Позвольте мне только утолить жажду. В Париже едят очень солоно. Фу!
И Портос велел принести бутылку шампанского.
Он наполнил стакан Рауля, потом свой, отпил большой глоток и возобновил разговор:
— Это было необходимо, чтобы внимательно слушать вас. Теперь я весь к вашим услугам. Что вам угодно, мой милый Рауль? Чего вы желаете?
— Выскажите, пожалуйста, свое мнение относительно ссор.
— Мое мнение? Изложите немного подробнее свою мысль, — ответил Портос, почесывая пальцами лоб.
— Я хочу сказать: в каком вы бываете настроении, если между кем-нибудь из ваших друзей и посторонним лицом произошла ссора?
— О, в прекраснейшем, как всегда.
— Отлично. Что же вы тогда делаете?
— Когда у моих друзей происходят ссоры, я держусь своего обычного принципа: потерянное время невозвратимо, и всякое дело хорошо улаживается, пока люди еще не остыли.
— Ах, неужели в этом ваш принцип?
— Вот именно. Поэтому, едва лишь возникла ссора, я тороплюсь свести друг с другом противные стороны. Вы понимаете, что при таких обстоятельствах невозможно, чтоб дело не было улажено как подобает.
— Я думал, — удивился Рауль, — что если повести его так, как вы говорите, то оно, напротив…
— Ни в коем случае. Представьте себе, за мою жизнь у меня было что-то вроде ста восьмидесяти или ста девяноста настоящих дуэлей, не считая случайных встреч.
— Вот это число! — сказал Рауль с невольной улыбкой.
— О, это сущие пустяки — я ведь чертовски спокойный. Вот д’Артаньян — он свои дуэли насчитывает сотнями. Правда, он суров и придирчив, и я нередко укорял его в этом.
— Значит, вы, как правило, стремились уладить порученные вам друзьями дела?
— Не было случая, чтоб я не улаживал их, — ответил Портос с таким добродушием и уверенностью, что Рауль едва не вскочил со своего кресла.
— Но соглашения по крайней мере бывали почетными?
— О, готов поручиться. Погодите минутку, я объясню вам, в чем состоит второй принцип, которого я придерживаюсь. Как только мой друг посвятил меня в свою ссору, я принимаюсь действовать следующим образом: я немедленно отправляюсь к его противнику, вооружаюсь отменной любезностью и хладнокровием, которые, безусловно, необходимы при этом…
— Вот потому-то, — с горечью промолвил Рауль, — вы так удачно и уверенно улаживаете дела этого рода.
— Полагаю, что так. Итак, я отправляюсь к противнику и говорю ему: «Сударь, невозможно, чтобы вы не отдавали себе отчета, до какой степени вы оскорбили моего друга».
Рауль нахмурился.
— Иногда, и даже часто, — продолжал Портос, — мой друг не подвергался никаким оскорблениям, больше того, он первым наносил оскорбление. Судите-ка сами, ловко ли я приступаю к делу.
Портос расхохотался. И пока гремел его смех, Рауль думал: «Мне решительно не везет. Де Гиш заморозил меня своей холодностью, д’Артаньян издевается надо мной, а Портос слишком мягок — никто не хочет уладить это дело так, как я считаю нужным. А я-то обратился к Портосу в надежде встретить наконец шпагу вместо рассуждений и уговоров… До чего же мне не везет!»
Портос отдышался и продолжал:
— Итак, я одной этой фразою превращаю противника в виновную сторону.
— Это как когда, — рассеянно заметил Рауль.
— Нет, это способ проверенный… превращаю его в виновную сторону; тут я расстилаю перед ним всю доступную мне учтивость, дабы довести свой замысел до счастливой развязки. И вот я подхожу с приветливым видом, беру противника за руку…
— О! — нетерпеливо воскликнул Рауль.
— И говорю: «Сударь, теперь, когда вы убедились, что нанесли оскорбление, мы можем быть уверены в том, что вы не откажетесь ответить за свои действия. Отныне между моим другом и вами возможны лишь безукоризненно любезные отношения. Ввиду этого мне поручено сообщить вам размеры шпаги моего друга».
— Как? — воскликнул Рауль.
— Погодите, это не все. «Размеры шпаги моего друга… Внизу у меня есть запасная лошадь; мой друг ожидает вас там-то и там-то; я увожу вас с собой, по дороге мы захватим вашего секунданта. И дело улажено».
— И вы мирите противников на месте дуэли? — спросил Рауль, побледнев от досады.
— Как? — перебил Портос. — Мирю? Это зачем же?
— Но вы говорите, что дело улажено?
— Разумеется, раз мой друг ожидает.
— Ну, если он ожидает…
— Если он ожидает, то лишь затем, чтобы предварительно размять себе ноги. А у противника тело напряжено после лошади. Они занимают позицию, мой друг убивает врага. Вот и все.
— Ах, он убивает его? — удивился Рауль.
— Еще бы! Разве я выбираю себе друзей среди тех, кто дает убивать себя? У меня сто один друг, во главе которых могут быть названы ваш почтенный отец, Арамис и д’Артаньян, а они, как кажется, люди, о которых не скажешь, что пред тобою покойник.
— О милый барон! — воскликнул в восторге Рауль. И он с жаром поцеловал Портоса.
— Значит, вы одобряете этот метод? — спросил великан.
— Одобряю, и так одобряю, что обращусь к вашей помощи сегодня же, без промедления, сию же минуту. Вы как раз тот человек, которого мне не хватало.
— Отлично! Я к вашим услугам. Вы желаете драться?
— Во что бы то ни стало.
— Это вполне естественно. С кем же?
— С господином де Сент-Эньяном.
— Я его знаю… Это очаровательный молодой человек, и он был чрезвычайно любезен со мной, когда я имел честь обедать у короля. Разумеется, я ему также отвечу любезностью, даже если б это не входило в мои привычки. Что же, он оскорбил вас?
— Смертельно.
— Черт подери! Я могу употребить слово «смертельно»?
— Если угодно, даже какое-нибудь еще посильнее.
— Это очень удобно.
— Вот и улажено дело, не так ли? — улыбаясь, сказал Рауль.
