Александр Дюма - Королева Марго
— Схватить мою сестру! — воскликнул герцог. — О, если бы ты указала мне на него хоть пальцем, если бы ты сказала мне, кто из них это сделал, если бы я мог найти его!
— Tсc! — произнесла Маргарита.
— А что? — спросил Франсуа.
— Да то, что, если вас увидят у меня в комнате в это время…
— Разве брат не может зайти к сестре, Маргарита? Королева посмотрела на герцога Алансонского так пристально и так грозно, что юноша отошел подальше.
— Да, да, Маргарита, ты права, я пойду к себе, — сказал он. — Но не можешь же ты остаться одна в такую страшную ночь! Хочешь, я позову Жийону?
— Нет, нет, никого не надо. Иди. Франсуа, иди тем же ходом, каким пришел.
Юный принц повиновался сестре, и едва он исчез за дверью, как Маргарита, услышав вздох, донесшийся из-за ее кровати, бросилась к потайной двери, закрыла ее на засов, затем побежала к входной двери и заперла ее в ту самую минуту, когда по другому концу коридора несся, как ураган, большой отряд стрелков и солдат, преследуя гугенотов, живших в Лувре.
Она внимательно огляделась вокруг и, убедившись, что она действительно одна, вернулась к проходу за своей кроватью, убрала камчатную простыню, скрывшую тело Ла Моля от глаз герцога Алансонского, с трудом вытащила это бессильное тело на середину комнаты и, заметив, что несчастный еще дышит, села на пол, положила его голову к себе на колени и плеснула ему водой в лицо, чтобы привести его в чувство.
Только теперь, когда вода смыла с лица раненого слой пыли, пороха и крови. Маргарита узнала в нем того красивого дворянина, который, полный жизни и надежд, часа четыре тому назад явился к ней и просил ее ходатайствовать за него перед королем Наваррским и который расстался с ней, ослепленный ее красотой и заставивший ее самое погрузиться в мечту о нем.
Маргарита вскрикнула от страха, ибо теперь она чувствовала к раненому нечто большее, чем жалость: она почувствовала к нему симпатию; он был уже для нее не посторонним человеком, а почти знакомым. Под ее рукой красивое, но бледное, измученное болью лицо Ла Моля стало чистым; замирая от страха, почти такая же бледная, как и он, Маргарита положила руку ему на грудь — сердце еще билось. Тогда она протянула руку к стоявшему рядом столику, взяла флакончик с нюхательной солью и дала ее понюхать Ла Молю. Ла Моль открыл глаза.
— О Господи! — прошептал он. — Где я?
— Вы спасены! Успокойтесь! Вы спасены! — ответила Маргарита.
Ла Моль с трудом перевел взгляд на королеву и впился в нее глазами.
— Какая вы красавица! — пролепетал он.
Словно ослепленный, он опустил веки и тяжело вздохнул.
Маргарита тихо вскрикнула. Молодой человек побледнел, если возможно, больше прежнего, и она подумала, что это его последний вздох.
— Боже, Боже, сжалься над ним! — воскликнула она. В эту минуту раздался сильный стук в дверь, ведущую в коридор.
Маргарита приподнялась, поддерживая Ла Моля за плечи.
— Кто там? — крикнула она.
— Это я, я! — ответил женский голос. — Я герцогиня Неверская.
— Анриетта! — воскликнула королева. — Это не страшно, это друг, слышите, сударь?
Ла Моль сделал усилие и приподнялся на одно колено.
— Постарайтесь не упасть, пока я отворю дверь, — сказала королева.
Ла Моль оперся рукой об пол и таким образом сохранил равновесие.
Маргарита сделала было шаг к двери, но вдруг остановилась, задрожав от страха.
— Так ты не одна? — вскрикнула королева, услыхав бряцание оружия.
— Нет; со мной двенадцать телохранителей; мне дал их мой деверь, герцог де Гиз.
— Герцог де Гиз! — прошептал Ла Моль. — Убийца! Убийца!
— Тише! Ни слова! — сказала Маргарита и огляделась вокруг, соображая, куда бы спрятать раненого.
— Шпагу!.. Кинжал!.. — шептал Ла Моль.
— Чтобы защищаться? Это бесполезно: ведь их двенадцать, а вы один!
— Нет, не для того, чтобы защищаться, а чтобы не даться им в руки живым.
— Нет, нет, я вас спасу, — сказала Маргарита. — Ах, да! Кабинет!.. Идем, идем!
Ла Моль напряг все силы и, поддерживаемый Маргаритой, дотащился до кабинета. Маргарита заперла за ним дверь и спрятала ключ в кошелек.
— Ни крика, ни стона, ни вздоха — и вы спасены! — сказала она ему через дверь.
Затем набросила на плечи халат, отворила дверь своей подруге, и обе бросились в объятия друг к другу.
— Ваше величество! С вами ничего не случилось? — спросила герцогиня Неверская.
— Ничего, ничего, — ответила Маргарита, запахнув халат, чтобы не видно было следов крови на пеньюаре.
— Слава Богу! Но герцог де Гиз дал мне двенадцать телохранителей, чтобы они проводили меня до его дворца, а мне такая большая свита не нужна, и шестерых я оставлю вашему величеству. В такую ночь шесть телохранителей герцога де Гиза стоят целого полка королевских телохранителей.
Маргарита не решилась отказаться; она расставила шестерых телохранителей в коридоре и расцеловалась с герцогиней, а герцогиня в сопровождении шести других телохранителей отправилась во дворец герцога де Гиза, где она жила в отсутствие своего мужа.
Глава 9
УБИЙЦЫ
Коконнас не бежал, он отступил. Ла Юрьер не бежал, он удрал. Первый скрылся, как тигр, второй, как волк.
Таким образом, Ла Юрьер уже был на площади Сен-Жермен-Л'Осеруа, когда Коконнас только выходил из Лувра.
Ла Юрьер, очутившись со своей аркебузой в одиночестве среди сновавших людей, среди свистевших пуль, среди выбрасываемых из окон трупов, целых, изрезанных на куски, почувствовал непреодолимый страх и начал осторожно пробираться к своей гостинице. Но, переходя с улицы Аверон на улицу Арбр-сек, он наткнулся на отряд швейцарцев и рейтаров, которым командовал Морвель.
— Вы что, уже закончили? — закричал Морвель, сам себя окрестивший «Истребителем короля». — Вы уже домой, милейший хозяин? А кой черт унес нашего дворянина из Пьемонта? С ним не случилось ничего плохого? Было бы жаль, он вел себя отлично!
— По-моему, ничего не случилось, — отвечал Ла Юрьер. — Надеюсь, он еще присоединится к нам.
— Вы откуда?
— Из Лувра — там, надо сказать, нас встретили неласково!
— Кто же это вас так встретил?
— Герцог Алансонский. Разве он не с нами?
— Его высочество герцог Алансонский имеет отношение только к тому, что касается лично его; если вы предложите ему разделаться с двумя старшими братьями как с гугенотами, он согласится, но с условием, чтобы он не был в этом замешан… А разве вы, Ла Юрьер, не собираетесь идти с этими храбрецами?
— А куда они идут?
— О, Господи! Да на улицу Монторгей; там живет один гугенотский сановник, мой знакомый, а у него жена и шестеро детей. Эти еретики ужасно плодовиты. Будет забавно!
