Дон Колдсмит - Путь конкистадора
Они переехали в собственное типи неделю назад. Прошедшие дни были даже лучше, чем ожидал Гарсия. Высокий Тростник оказалась настолько чувственной, что он не мог вообразить себе такого даже в самых смелых мечтах. Призывный взгляд ее больших темных глаз в свете костра производил такое действие на испанца, что он начинал чувствовать себя самым сильным мужчиной в мире.
Гарсия улыбнулся, глядя, как солнечный луч пробивается через отверстие для дыма вверху шатра. Испанец с трудом верил, что каких-то несколько недель назад считал себя пленником обстоятельств. Такая жизнь — плен? Он счастливо вздохнул, размышляя, что думает Народ. Он с Высоким Тростником почти не выходят из шатра. Он уверен, что Лошадники отпускают разные шуточки по поводу отсутствия Снимающего Голову на ежедневных занятиях. Что ж, пусть смеются. Они наверняка завидуют ему.
Гарсия с удивлением думал о вождях. Например, у Кривых Ребер — шесть жен. Как такое возможно? Кривые Ребра просто не в силах удовлетворить столько жен, разве нет? Гарсия был уверен, что ни одна из этих жен не похожа на Высокий Тростник. Новоиспеченного мужа едва хватало на то, чтоб исполнять ее желания, а ведь он всегда считал себя мастером по этой части.
Гарсия осознал, что большие темные глаза раскрылись и смотрят на него. Этот полный восхищения взгляд снова придал ему сил.
— Ты счастлив, муж мой? — прошептала она.
Он кивнул, улыбаясь, чуть обнял ее:
— А ты?
— Конечно! Ни у одной женщины нет более храброго, сильного воина. А такого мужа! — Она якобы встревоженно подняла брови и оглядела изображения на шкурах. — Вот что я подумала. Может быть, нам добавить еще одну картину, прославляющую твои подвиги в постели?
Гарсия на миг испугался. Неужели они и это рисуют? Потом понял, что она смеется над ним. Снимающий Голову шутливо хлопнул ее по ягодицам и притянул к себе.
Однако не все их общие радости ограничивались постелью. В теплые дни Месяца Падающих Листьев они ходили гулять вдвоем. Высокий Тростник оказалась чувствительной и в высшей степени женственной. Но в то же время она походила на счастливого ребенка, которого волнует каждый прекрасный вид или звук.
И еще она была непредсказуема.
Однажды они гуляли, и она вдруг сказала:
— Бежим до вершины холма, я тебя обгоню!
Она подхватила подол кожаного платья и помчалась, сверкая своими длинными ногами. Сбитый с толку молодой человек очнулся от изумления и побежал за ней. Он поразился, насколько быстро бегает девушка. Даже он, находясь в лучшей форме, выбился из сил к тому моменту, когда они замедлили бег и вместе повалились в мягкую траву на вершине холма.
Любовники с восторгом глядели на диких гусей, чьи идеально ровные косяки тянулись на юг. Они радовались красоте первых осенних листьев, становившихся багровыми и золотыми. Они видели щенка койота, совершенно одураченного проделками двух опытных кроликов. Длинноухие бегали от него большими кругами, сменяя друг друга через каждый круг, чтобы передохнуть. Молодой койот в итоге сдался, уставший и голодный, и отправился на поиски более сговорчивой добычи. Гарсия и Высокий Тростник хохотали, как дети, когда щенок, уходя, озадаченно оглядывался через плечо.
Девушка показала испанцу много интересного, пока дни Месяца Падающих Листьев укорачивались. Она любила наблюдать за маленькими рыбками в тихих озерах или реке, за птицами в травянистых лугах. Однажды они провели много времени, просто валяясь на солнышке и наблюдая, как краснохвостый ястреб чертит ровные круги в подернутом дымкой вечернем небе.
Гарсия начал понимать: ему показали много того, что Народ считал важным. Прерию сам он рассматривал как пространство, которое необходимо пересечь, чтобы попасть в другое место. Но благодаря своей жене он начал чувствовать, как относится к прерии Народ. Подобно соплеменникам своей жены, он больше не смотрел на прерию как на безжизненную равнину. Дышащая, пульсирующая всеми ритмами бытия, вечная прерия стала частью его жизни. «Как же я мог не понять истинного значения Танца Солнца?!» — недоумевал испанец.
Этот обряд символизировал идею, слишком огромную, чтобы выразить ее словами.
Молодые стояли, глядя, как Солнечный Мальчик несет свой факел к горизонту. Ослепительное полотно в алых, золотых и оранжевых тонах сменили полосы багрового и дымно-синего цвета, что означало наступление сумерек. Гарсия чувствовал, что никогда еще он не был так близок к Создателю. Но испанец сомневался, что падре сумел бы его понять, и это немного смущало молодого человека. Молодожены развернулись, обнимая друг друга за талию, и побрели обратно в селение.
Со своим новым мировосприятием Гарсия стал замечать и другие традиции Народа. Он случайно увидел, как Белый Бизон, после одной особенно удачной охоты, совершает простой ритуал. Старик взял только что очищенный череп бизона. На широкой лобной кости он нарисовал круглый красно-желтый орнамент, который часто использовался Народом. Череп был водружен на вершине холма. Белый Бизон отошел назад и обратился к черепу, словно беседуя с другом.
— Нам жаль, что мы убили тебя, брат мой, — сказал он, — но мы благодарны тебе за пищу, кров и одежду. Да пребудет твой род вечно, пока растет трава и дует ветер.
Развернувшись, шаман заковылял обратно к своему типи, оставив расписанный череп на попечение всех ветров. Это было, понял Гарсия, еще одним проявлением чувства родства Народа со всем живущим.
Постепенно молодые любовники стали проводить меньше времени вместе. Гарсия вернулся к своим лошадям, Высокий Тростник занялась многочисленными обязанностями супруги: шитьем, приготовлением пищи и обустройством жилища своего мужа. Но оба продолжали ценить мгновения, которые проводили вместе. Каждый раз, направляясь к своему жилищу, Гарсия чувствовал нетерпение и сожалел, когда приходилось расставаться с женой.
Иногда он давал волю своему воображению. «Как было бы здорово, — думал он, — познакомить жену с родней и друзьями». Гарсия представлял жену в платье из белого атласа, сшитом по последней моде, которое подчеркнуло бы красоту девушки. Вот она входит в большую гостиную, опираясь на его руку, и все головы поворачиваются. У всех перехватывает дыхание при виде прекрасной иностранки, жены Хуана Гарсии.
Но он знал, что это невозможно. Девушка никогда не привыкнет к цивилизации, и он не может винить ее за это. Без привычного окружения она будет словно рыба без воды. Она дика и свободна духом, очень похожа на прерию, свой дом. Гарсия догадывался, что стать частью ее мира — большая честь. Но теперь он понял, что, вступив в союз с этой женщиной, полностью лишил себя возможности вернуться к прежней жизни.
