Клара Моисеева - Учись, Сингамиль!
Возвращаясь в свой дом, Эйянацир мысленно подсчитывал, сколько он тратит на переписку. Вспоминал писцов, которые выполняли его поручения. Оказалось, что иметь своего писца, даже не очень искусного, все равно выгодно.
Когда Шига пришел к нему с просьбой не объявлять Абуни рабом и не ставить клейма, он согласился. Эйянацир много лет знал Шигу и был уверен в том, что долг будет уплачен. Просто ему не хотелось терять возможности немного поживиться на чужой беде. Эйянацир тем и славился в Уре.
Условились. Через пять дней Шига приведет Абуни и даст ему наставление вести себя так, чтобы не пришлось поднимать плетки. Во всем быть послушным и не вздумать бежать. Иначе клеймо на лбу будет ему наказанием.
* * *Напрасно Набилишу добивался возможности предстать перед самим Рим-Сином. Его не пускали. А корабельщик не хотел выдать своей тайны царедворцам. Он понимал, что, представ перед царем и сообщив ему местонахождение лекаря, убившего Нин-даду (в Уре все только и говорили об Урсине, как об убийце царской дочери), он может получить достойную награду. Даст ли ему такую награду кто-либо из царедворцев, он не знал.
Пять дней Набилишу бродил вокруг ворот царского дворца. Он давно уже понял, что великий правитель Ларсы имеет такую охрану, что ни один простолюдин никогда не добирался до царских покоев и не имел чести пасть ниц перед божественным господином. Когда он столкнулся с верховным жрецом Имликумом, он вдруг решился обратиться к нему.
Набилишу не стал говорить о случившемся в гавани накануне смерти Нин-дады. Он протянул жрецу глиняный конверт и попросил его тут же прочесть табличку, где сказано очень нужное слово для самого Рим-Сина.
Имликум с любопытством вскрыл конверт и прочел донесение корабельщика. Он очень обрадовался сообщению. Набилишу видел это по выражению лица Имликума, которое при встрече было хмуро и сердито, а теперь как бы просияло.
– Ты получишь свое серебро, похищенное грабителем Урсином. Невозможно называть его царским лекарем после всего случившегося. Ты хорошо сделал, что сообщил нам о бегстве Урсина в Дильмун. Я надеюсь, что воины царской стражи разыщут его и он будет казнен при всем народе Ура. А тебе будет царская награда, Набилишу. Но ты получишь ее лишь тогда, когда Урсин будет доставлен в Ур.
Набилишу низко склонился перед верховным жрецом, радуясь, что царский казначей вернет ему два серебряных слитка, согласно долговой табличке. Имликум пообещал сейчас же распорядиться о возврате долга Урсина.
– Царь узнает твое имя, – сказал Имликум, входя в ворота дворца. – Ты должен гордиться этим. Это великая честь для простого корабельщика.
Жрец исчез за медными воротами, а корабельщик все еще стоял в низком поклоне.
ПОИСКИ УРСИНА
«Это донесение как нельзя кстати пришло в мои руки, – подумал Имликум, торопясь в покои своего повелителя. – Рим-Син слишком углубился в тоску. Утроба его плачет и не дает ему силы для великих дел. Он настолько поник, что ни о чем не желает слушать, а главное, слишком долго не пускает на свой порог гонцов Хаммурапи. Как бы не получилось ссоры между великими правителями. Да, да! Хаммурапи – великий правитель, хоть и совсем недавно возведен на трон своим богом Мардуком. Хаммурапи нужно уважать, нельзя пренебрегать его добрым отношением. Я сейчас же скажу об этом, как только мой господин немного оживится, узнав, что близко возмездие».
– Мой великий господин, я принес тебе весть, которая доказывает, что наш могущественный бог Нанна не покинул нас и думает о нас всечасно.
Рим-Син, завернутый в драгоценную полосатую ткань, украшенную золотой бахромой, Рим-Син, без бороды и без парика, был похож на богатого старика, а вовсе не на самого могущественного человека царства Ларсы. Он играл с мартышкой, подкидывая ей румяное ливанское яблоко. Слова верховного жреца не произвели никакого впечатления, и царь даже не повернул головы.
– Нанна послал мне в утешение эту забавную, вертлявую и веселую мартышку, – сказал он наконец, когда Имликум осмелился подойти к повелителю совсем близко, тогда как ему полагалось стоять в ожидании до тех пор, пока Рим-Син сам не окликнет непрошеного гостя.
В эти горестные дни даже Имликум, его главный советчик, имеющий право прийти когда угодно, и тот был нежеланным гостем.
– В этом послании, – сказал Имликум, – указано местонахождение Урсина. С твоего повеления, я тотчас же пошлю лучших воинов царской стражи на поиски негодяя. Он в Дильмуне.
– Повелеваю тотчас же отправить воинов в Дильмун. Как только он будет доставлен в Ур, сообщить мне немедля!
– Великий господин, не хочешь ли ты принять гонцов Хаммурапи? Я напомню тебе, они ждут давно, с тех пор как случилось несчастье.
– Я никогда не приму их! – крикнул в гневе Рим-Син. – Два слова – «гонцы Хаммурапи» – напоминают мне о смерти моей дочери. Не в добрый час они пришли в мое царство. Я не хочу их видеть! Не они ли сглазили прекрасную Нин-даду, верховную жрицу храма Луны? Не от их ли дурного глаза произошли наши беды? Пока не было у нас гонцов злосчастного Хаммурапи, не было смертей, не было ураганов. А вместе с ними все дурное пришло в мой Ур. Гоните их прочь!
Рим-Син в гневе швырнул яблоко в мартышку, но, услышав визжание своей любимицы, он поднял ее на руки и уселся на свое позолоченное кресло. Прижав мартышку к груди, великий правитель Ларсы спрятал свое лицо в ее золотистой шерсти.
Имликум понял, что говорить больше не о чем. Он поспешил к начальнику стражи и распорядился немедля послать воинов в Дильмун. Теперь, когда стало ясно, что царский лекарь Урсин бежал, бежал в то время, когда царская дочь умирала и нуждалась в его помощи, Имликум предал его проклятию. Он приказал жрецам храма Уту забрать для даров богу все достояние лекаря. Забрать сундук с драгоценностями, которые будут угодны богу Солнца, забрать дорогую одежду и припасы еды, угнать в священный хлев всю живность со двора Урсина. В дом царского лекаря он приказал поселить рабов, строителей нового храма Нанна.
В тот же день царский корабельщик снарядил небольшое судно для воинов царской стражи, с ними был послан старый жрец, из тех, кто решал сложные судебные дела при дворце. Шамашгамиль славился своим умом и находчивостью. Имликум относился к нему с большим доверием.
– Выполнив задуманное, – сказал ему Имликум, – ты возрадуешь сердце Рим-Сина и заслужишь награду.
Воины царской стражи были рады путешествию. Кто-то вспомнил, что первая женщина была создана из ребра бога Энки. Богиня, которая появилась для того, чтобы исцелить боль в ребре Энки, носила имя Нин-ти, что означает «госпожа ребра».
