Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
Едва догорели московские посады, как под стенами белокаменного Кромника объявились конные и пешие полчища Ольгерда. Разбив становища за Москвой-рекой и за Неглинкой, литовцы рассыпались по округе в поисках поживы. Однако подмосковные деревни были пусты, а от пригородов Москвы остались лишь черные пепелища. Во всей округе не было ни одного смерда, ни единой копны сена. По санным следам на снегу было видно, что местные селяне ушли – кто на юг вдоль Москвы-реки, кто в сторону Дмитрова и Переяславля-Залесского, кто в приклязьменские леса.
Такая война не нравилась Ольгерду. Долгие осады он не выносил, поскольку это было чревато голодом и упадком дисциплины в его собственном войске. Потому-то Ольгерд и предпочитал застигать врага врасплох. Решимость московского князя стоять крепко против литовцев за каменными укреплениями своего града озадачила и рассердила Ольгерда. Бросить своих воинов на штурм каменных московских стен и башен Ольгерд не решился. К такому развитию событий он был не готов. После трехдневного бездействия Ольгерд вступил в переговоры с князем Дмитрием.
Чувствуя себя победителем, Ольгерд выставил Дмитрию следующие условия. Дабы получить мир от литовского князя, Дмитрий был обязан выплатить тому отступное мехами и златом-серебром, а также московский князь должен был вернуть Михаилу Александровичу имущество, вывезенное его войском из Твери и Микулина. Кроме этого, Дмитрий должен был признать за Михаилом Александровичем право занимать тверской стол и не принимать у себя его недругов.
Поскольку провизии в Кромнике было мало, а людей в его стенах набилось очень много, Дмитрий решил не упорствовать и откупиться от Ольгерда. Не доверяя злопамятному Михаилу Александровичу, Дмитрий не пустил на переговоры с Ольгердом ни своего брата Владимира, ни Василия Вельяминова, никого из бояр своих.
К удивлению Ольгерда, на встречу с ним прибыла Мария Александровна, у которой имелись все полномочия для принятия окончательных условий мирного соглашения с литовским князем.
Благодаря гибкому уму и умению очаровать собеседника Марии Александровне удалось убедить Ольгерда снизить почти вдвое размер отступной выплаты для московского князя. Также Мария Александровна столковалась со своим братом Михаилом Александровичем, уговорив его не выдвигать заведомо неприемлемых требований князю Дмитрию и не подталкивать Ольгерда к непримиримой вражде с Москвой.Глава пятая. Приворотное зелье
Тверская княжна Мария любила Владимира пылко и страстно. Когда Владимир уходил с дружиной из Серпухова в тверской поход, то его юная жена обливалась слезами, не желая его отпускать. Мария была очень ревнивой и мнительной, она верила в сны и различные приметы, часто ходила к гадалкам. Вот и перед уходом Владимира на войну Марии приснился какой-то нехороший сон, предвещающий недоброе ей и ее супругу. Потому-то Мария с рыданиями так упорно висла на шее у Владимира, не позволяя ему сесть в седло. Владимиру с трудом удалось вырваться из объятий своей истеричной и нелюбимой супруги.
Вернувшегося в Серпухов Владимира Мария встречала бурно и радостно, с глазами, полными слез. Эта четырехмесячная разлука с любимым человеком извела Марию мучительной тревогой дальше некуда. Слух о нашествии Ольгерда и об осаде Москвы литовцами докатился до Серпухова вместе со смердами-беженцами, нахлынувшими сюда с берегов Москвы-реки. Мария денно и нощно на коленях молилась перед иконой Богородицы, моля Царицу Небесную отвратить от Владимира литовские стрелы и копья.
Такое поведение тверской княжны произвело неизгладимое впечатление на мать Владимира, которая изменила свое отношение к ней. Холодок недоверия и неприязни между свекровью и снохой постепенно улетучился. Две Марии стали тянуться одна к другой, объятые беспокойством за одного одинаково дорогого им человека.
По этой причине Мария Ивановна без особой радости выслушала признание сына, поведавшего ей о своих скрытных встречах в Москве с боярышней Кристиной. А когда Владимир открыл матери свой тайный замысел, направленный на то, чтобы объявить тверскую княжну бесплодной и дать ей развод, это Марии Ивановне и вовсе не понравилось. Она сказала сыну, что такой поступок сродни подлости и оскорбляет Господа, пред ликом которого Владимир и Мария венчались в храме.
«В то время, покуда ты миловался с Кристиной в Москве, твоя жена хранила верность тебе, ежедневно молясь о твоем благополучии пред образами! – недовольно выговаривала сыну Мария Ивановна. – Ты пленился красотой Кристины, но ведь она старше тебя на четыре года. И будет ли Кристина верна тебе, коль ты сойдешься с ней? Она привыкла к мужскому вниманию, и оно ей в радость. Подумай, сын мой, прежде чем порвать с княжной Марией. Князь Дмитрий это вряд ли одобрит».
Упоминание матерью князя Дмитрия рассердило Владимира, еще больше укрепив его в намерении поскорее избавиться от постылой тверской княжны.
«Себе-то Дмитрий выбрал невесту по сердцу, а мне он навязал в жены сущую кикимору, от которой воняет за версту! – мысленно злился Владимир. – Дмитрий за выгодой гонится, к тверскому столу подступиться хочет, до моих чувств ему дела нету! Не хочу я на поводу у Дмитрия ходить! Служить ему я готов, но в делах сердечных волен поступать по-своему. Я и сам князь!»
С первых же дней по возвращении в Серпухов Владимир принялся осуществлять то, что ему присоветовала Кристина, желавшая разлучить его с тверской княжной. Среди челядинок княгини Марии Ивановны была статная и красивая девица по имени Прокуда. Эту смазливую и бойкую челядинку Владимир негласно приблизил к себе, время от времени деля с нею ложе. Прознавшая об этом Мария Ивановна не стала пенять сыну на эту греховную связь, понимая, что он уже вошел в тот возраст, когда Природа настойчиво требует своего. В постели с женой у Владимира явно что-то не ладилось, поскольку по ночам из их спальни порой доносились то рыдания тверской княжны, то ее гневная перепалка с супругом, то грохот опрокидываемых стульев… Однажды Владимир вышел к утренней трапезе с расцарапанной щекой, а его жена и вовсе не стала завтракать в то утро, запершись в своей светелке.
Все попытки Марии Ивановны деликатно выведать причину этих ссор ни к чему не привели. Владимир угрюмо отмалчивался, а княжна Мария всякий раз, давясь слезами, заверяла свекровь, что у нее все хорошо в отношениях с Владимиром. Мол, не нужно обращать внимания на их размолвки, такое у многих супружеских пар случается.
Как-то раз княжна Мария, по своему обыкновению, била поклоны перед иконой Богородицы, шепча молитвы вперемежку с просьбами. Тверская княжна просила Царицу Небесную, чтобы та отвратила Владимира с греховного пути, повлияла на его разум. «Пусть Владимир перестанет совокупляться со мной непристойным образом, – молила княжна, сложив ладони одну к другой. – Пусть он не изливает свое семя мне в рот и тем более в задний проход, ибо это грех содомский! Я очень хочу зачать ребенка от Владимира, а он этого не хочет. Внуши ему иные мысли, Матерь Христова. Пусть Владимир возлюбит меня так же сильно, как я люблю его!»
