Александр Прохоров - Сердце тигра
Между тем, северные и западные ворота лагеря открылись и на встречу войску варваров хлынули толпы римских велитов [79]. В это же время через южные и восточные ворота стройными рядами выходили колонны легионеров и римская тяжелая кавалерия. Пока велиты и пращники сдерживали противника, основные войска быстро строились в боевые порядки. Под бой барабанов и пение труб, под пронзительные звуки центурионских свистков, солдаты занимали свои места, соединяясь в центурии и когорты, а затем и в легионы. Кавалерийские турмы [80] занимали места на флангах. Командующий римской армией успел вывести и построить к бою три легиона и всю, имеющуюся у него кавалерию, числом более трех тысяч.
Орды варваров стремительно приближались. Поскольку, 2-ой Италийский от них ускользнул (замыкающие, сильно потрепанные шеренги уже входили в ворота), они решили обрушиться на войска, расположенные перед ними. Толпы варваров, в основном разномастная пехота, соединились в одну огромную массу и тяжело ступая, двинулась на римлян. Дикари оглушительно орали, колотили в щиты, потрясали оружием, римляне ожидали их в зловещем молчании, плотно сомкнув ряды. Велиты и пращники, бросив в противника последние дротики и метнув последние заряды, начали отступать. То тут, то там, шеренги легионеров размыкались и легкие пехотинцы устремлялись в образовавшиеся проходы. Когда, они оказались за боевыми позициями, римские ряды вновь сомкнулись, образовав сплошной фронт из стены щитов. Германцы, только и разинули рты, пораженные тем, как враги быстро и ловко провернул этот трюк. Совершенно взбешенные такой слаженностью в действиях противника и его спокойствием, варвары с дикими воплями ринулись в атаку. Тут, их ожидал новый сюрприз. Напрасно старые и опытные воины, уже ни раз сражавшиеся с римлянами, пытались сдержать рвение молодых бойцов. Те бежали на верную гибель, даже не понимая этого. Полагаясь лишь на свою храбрость и силу, они думали, что одним ударом сомнут ряды этих римских трусов, прячущихся за большими щитами. Три первых ряда легионеров слегка разомкнулись, и толпу варваров встретил железный ливень из пилумов [81]. Предсмертные крики боли и ярости слились с ужасающими звуками пронзаемой плоти и треском раздробленных костей. Пилумы, скашивали целые ряды атакующих. Перед римским строем стремительно росла баррикада из окровавленных тел. Вал атакующих дрогнул, заколебался. Римляне, единым слаженным движением выхватили мечи. Над полем битвы прокатился рев трех легионов "Виктория!" и ужасающий грохот, когда каждый солдат, в едином порыве с товарищами грохнул мечом по своему щиту.
Легионеры стремительно пошли в атаку. Варвары, уверенные, что и силой и отвагой, они все равно превосходят противника, ударили в римский строй всей своей массой. Но первая линия легионеров хоть и дрогнула, но не сломалась. На смену убитым, тут же встали солдаты из второго ряда, бреши были закрыты, а варварам вновь противостояла сплошная стена из щитов.
На холме, Публий Фуск и его преторианцы, орали на бегущих вокруг них солдат из вспомогательных войск. Мало того, префект дворцовой стражи раздавал на право и на лево удары плетью, но паника от этого только увеличивалась. Всадники хаттов вонзались клиньями в толпы беглецов, рубя их с плеча. Кое-кто, отчаявшись убежать, оказывал им сопротивление и вся эта огромная, колыхающаяся, хаотично двигающаяся толпа переваливая через холмы двигалась в противоположную от лагеря сторону. Захваченные массой бегущих и дерущихся, конвоиры мало помалу, стали удаляться от повозок. Некоторые из преторианцев, как их командир Публий Фуск сцепились с вражескими всадниками, другие бестолково метались в толпе, сбивая с ног вопящих от ужаса людей.
В сторону оставленных без присмотра повозок, повернула группа хаттских всадников — десятка два суровых воинов, покрытых шрамами и татуировками. Лоредан и Нарбо замерли от страха. Германцы, с минуту кружили возле повозок, с удивлением рассматривая и рычащих львов и перепуганных пленников. Наконец, один из воинов что-то закричал, указывая на клетки с людьми. Остальные возмущенно зашумели. Через мгновение, двое варваров спешились и начали выламывать замки клеток. Потом, наступила очередь цепей. Через несколько минут, Лоредан и Нарбо, совершенно ничего не понимая, стояли перед огромным, пузатым, устрашающего вида воином, с длинными, свисающими до груди седыми усами, восседающим на могучем черном коне. Рядом с ним стоял другой германец, чуть моложе, с лицом наискось пересеченным давно зарубцевавшийся шрамом.
- Моя Годерих, — представился воин со шрамом. — Моя, немного понимай язык римлян. Вы, двое понимай язык римлян?
Лоредан и Нарбо кивнули.
- Это конунг Эрмигуд, — сказал Годерих, указав на огромного усатого воина. — Он хочет знать, вы римские пленники? И если да, то кто такие и откуда?
- Мы пленники, — кивнул Лоредан. — Я Лоредан, а это Нарбо, мы из Испании. Нас собирались казнить по приказу императора Каракаллы.
Годерих перевел и германцы опять начали возмущённо шуметь. На пленников, они теперь, смотрели с явным сочувствием. Потом заговорил их предводитель, при этом на его роже было дикое свирепое выражение и в сторону римского лагеря он делал угрожающие жесты. Годерих сказал:
- Эрмигуд поражен жестокость проклятых римлян. Держать людей клетка, как зверь это неслыханно! Вы свободны и можете идти. Ещё, конунг хочет знать, какой ужасный истязаний делай римляне этот человек, — Годерих указал на Нарбо. — Что можно сделать с человек, что он стать таким? Его живым жарить? Но ожогов от огонь нет! Удушать дым костра? Коптить, как кабан? Только, заживо? Римские изверги!
- Это у него цвет кожи такой, — начал объяснять Лоредан. — Таких людей называют неграми. Они живут в далеких южных землях за морем. Римляне поймали его там и сделали рабом.
Годерих передал слова Лоредана. Германцы ещё немного повозмущались, видимо по поводу того, что и в далёких землях, где живут удивительные черные люди, от проклятых римлян нет покоя, потом, несколько воинов спешились и внимательно осмотрели Нарбо со всех сторон. Они даже потрогали его мышцы, восхищенно восклицая при этом, оценивая силу негра весьма высоко. Нарбо в свою очередь оглядел германцев, с удивлением отмечая, что, оказывается, есть на свете люди, не уступающие ему ни в росте, ни в силе. А пара германцев, так и вовсе, оказались выше Нарбо на полголовы. Негр смотрел на них с трепетом, как на богов.
- Сильный воин, — сказал Годерих, хлопнув Нарбо по плечу. — Моя, дать твоя меч бить римский собака!
Он и в самом деле протянул Нарбо меч, а тот, взяв его, озадаченно посмотрел на Лоредана.
- Что мне делать?
Тут, вопрос разрешился сам собой. Из дубовой рощи, раскинувшейся на соседних холмах, выехало около полусотни римских всадников. Их позолоченные, богато инкрустированные панцири блестели на солнце, спины и плечи закрывали роскошные красные полудаменты [82], на шлемах развевались пышные султаны из черных и красных перьев. Один из вновь прибывших — конный имагинифер [83] держал в руке покрытый серебром жезл, увенчанный золотым орлом, сжимающим когтями шар, символ единства и законченности границ Римской Империи. Эти всадники, явно не являлись частью римской кавалерии Августы Винделиков. Это были императорские преторианцы, возможно даже телохранители самого Каракаллы. Прибыли они с противоположной стороны и увидев сражение, были, по меньшей мере, озадачены.
Конунг Эрмигуд пронзительно свистнул и вместе со своими людьми храбро бросился на встречу противнику. Два отряда сшиблись и началась сеча. Лоредан и Нарбо в ужасе метались среди орущих, дерущихся всадников. Несколько раз их едва не затоптали, потом, один из германцев свалился вместе с конем. Нарбо заметил, как из большого наплечного мешка варвара выпал здоровенный, копченый кусок телятины. Выбросив меч, негр схватил телятину и затолкал обратно в мешок, который тоже присвоил. К его огромной радости, там оказались еще и большой ломоть хлеба и головка сыра из козьего молока, размером с кулак. Германец громко орал и пытался выбраться из-под придавившего его коня. На пропажу мешка он не обратил внимания. Варвар поскорее хотел вновь вступить в драку, пусть даже и пешим. Один из преторианцев, невысокий коренастый человек, видимо тоже потерявший коня, выскочил прямо на Лоредана и Нарбо из клубов пыли. Он замер в нерешительности, с поднятым над головой мечом. Двое, стоявшие перед ним, были явно не германцы. Но и не римские солдаты.
Богато украшенные доспехи незнакомца были римские, а глухой шлем с закрытым забралом, навроде таких, что носят парфянские катафракты, увенчивали три длинных черных пера.
Преторианец озадаченно оглядел бывших пленников. Грязные лохмотья, которые на них были, вроде бы походили на туники.
