Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России - Ника Марш
Сибирский перекос стал выправляться после отмены крепостного права в 1861 году. Тогда освободившиеся крестьяне, искавшие лучшей жизни, поехали на новые места. Многие из них знали ремесло, умели пахать землю и ухаживать за скотиной. Это были лучшие «кадры» с момента начала освоения Сибири. Разумеется, ехали за ними и домочадцы. Продавать и покупать жен стало уже неактуально.
Самое интересное, что в тот момент, когда в сибирских землях еще велась торговля русскими женщинами, император Николай I запретил своим подданным покупать и продавать негров. Было это в 1842 году. Документ возник в связи с распространенной практикой перевоза африканцев на Американский континент. Заботясь о далеких чужеземцах, государь, однако, не подумал остановить крепостное право или работорговлю в Тобольске!
Вот и горничная Екатерины Вильмонт, английской подруги княгини Дашковой, писала о русских слугах в 1805 году:
«Восемь слуг сидят со своими флейтами и скрипками. Их называют рабами, но я ни разу не видела на них никаких, даже малюсеньких цепей».
Для ирландки, подданной короля Георга III, это было очень разумное замечание: если крепостные – товар, который можно продавать или дарить, то в чем различие с рабами?
«Я боюсь прокламаций, боюсь, чтобы не дал Наполеон вольности народу, боюсь в нашем крае беспокойства», – писал генерал Николай Раевский в тот момент, когда французы только вторглись на территорию Российской империи.
Это мнение – что отмена крепостного права непременно приведет к неразберихе и росту преступности – было очень распространенным. Причина заключалась в опыте пугачевского и других, куда менее известных восстаний. Толпы, подчинявшиеся своим главарям, жгли и грабили все, что попадалось им под руку. Судя по всему, отмена устоявшегося порядка многим представлялась именно в таком варианте.
Даже декабристы, о которых принято говорить исключительно в хвалебном тоне, не спешили провозглашать свободу для своих крестьян. А в Конституции Никиты Муравьева даже предполагалось сохранение помещичьего сословия. У него самого, к слову, было двести крепостных, которым он не подписал вольные. Одним из немногих участников восстания, кто отпускал крестьян, стал Иван Якушкин (правда, это случилось значительно позже). В своих «Записках декабриста» он сетовал, что почти все помещики смотрели на крестьян как на собственность и на крепостное состояние – как на «священную старину». А заниматься образованием народа, по их же мнению, пагубно и недальновидно.
Конечно, в «Манифесте к русскому народу» Сергея Трубецкого есть призыв об освобождении крестьян, но вот о земле для них – ни слова. То есть, выходит, идите куда хотите? А на что же им тогда жить? Вот уж воистину, «страшно далеки» были от народа декабристы.
Нетрудно подсчитать, сколько у каждого из участников декабристского движения было в собственности крестьян. Все данные имеются в открытом доступе.
Александр Куракин[37], которого прозвали «бриллиантовый князь» за его исключительное богатство и любовь к дорогим украшениям, например, освободил своих крепостных. Он выделил крестьянам 60 тысяч десятин земли, которую те могли постепенно выкупать на протяжении четверти века. Все деньги предназначались внебрачным детям Куракина. Отпустил крепостных и писатель Н. П. Огарев[38]. Но не сделал этого Иван Тургенев, граф Лев Толстой и известный своей острой сатирой Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Описывая тяжкую долю крестьянина, вздыхая о несправедливости власть имущих, писатели не стремились дать волю мужикам. Это ведь могло сказаться на их доходах!
К слову, и Наполеон так и не сделал того, о чем со страхом говорили русские аристократы. Правда, много позже, находясь уже на острове Святой Елены, он рассуждал в частной беседе: да, если бы ему удалось покорить Россию, он бы дал свободу крепостным. Однако во время своего похода к этому шагу он прибегать не стал. Попробовал, но только на небольшой территории. 1 июля 1812 года, воссоздав Великое княжество Литовское (туда вошли Минская, Гродненская и Виленская губернии, а также Белостокский округ), он объявил свободу для крестьян. А дальше… «Объявив о свободе крепостных, я тем самым восстановил бы огромнейшую часть русского населения против ее самой. В очень многих деревнях меня спрашивали об этом освобождении, но война, которую я веду с русскими, есть дело исключительно политическое», – говорил Наполеон.
От безрадостной и бесправной жизни одни бунтовали, другие ломались, третьи – бежали. В Бессарабии к началу XIX века оказалось довольно много беглых крестьян из России. Теплый климат, близко к границам, и еще не прекращающиеся военные действия – легко затеряться. Но вышел казус. В ноябре 1806 года регион отошел к Российской империи (шла очередная Русско-турецкая война), и власти получили возможность отыскать беглецов на законных основаниях. В империи знали, где скрываются крепостные.
Началось расследование. Вскоре выяснилось, что в городе Бендеры (Тигине) оказалось очень много долгожителей и невероятно здоровых людей. Несколько лет в этом немаленьком населенном пункте вообще никто не умирал!
Но все объяснялось не свежим воздухом или здоровой пищей, а предприимчивостью местного населения. С их помощью беглые крестьяне стали принимать имена умерших. Своих документов не было, а обитатели Бендер с радостью помогали обманывать новые власти. Кстати, эта история стала известна Александру Сергеевичу Пушкину, а он, в свою очередь, поделился ею… с Николаем Гоголем. Писатель так вдохновился, что создал свои знаменитые «Мертвые души» (кстати, Чичиков приобретал мертвые крепостные души по копеечной цене – 15 рублей за 18 человек у Коробочки и у Плюшкина по 25 копеек).
А Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин дал другую любопытную зарисовку из помещичьей жизни. В «Пошехонской старине» он описывает ситуацию, где «царь и бог» – владелец усадьбы – полностью контролирует жизнь своих крестьян:
«Чем глубже погружалась матушка в хозяйственные интересы, тем сложнее и придирчивее становились ее требования к труду дворовых. Дворня, в ее понятиях, представлялась чем-то вроде опричнины… Семейный слуга – не слуга, вот афоризм, который она себе выработала и… решилась следовать неуклонно. Отец называл эту систему системой прекращения рода… и противился ей… С тех пор малиновецкая девичья сделалась ареной тайных вожделений и сомнительного свойства историй… Не существовало даже условий, при которых могла бы развиться настоящая сердечная склонность… Вожделели урывками, озираясь по сторонам… и разбегаясь, как только животный инстинкт был удовлетворен».
Вряд ли преувеличивал Михаил Евграфович, хорошо знакомый с бытом и нравами своей эпохи. Самодурство в помещичьей среде не было редкостью.
Глава 7
Сколько стоил крепостной?
Летом 1829 года Петербург посетило персидское посольство. Шах Фетх Али-шах[39] послал в Россию своего внука, Хозрева-мирзу, во главе особой миссии. Цель заключалась в том, чтобы восстановить дружеские отношения с Россией после «неприятного инцидента»: убийства членов русской дипмиссии в Тегеране. В тот ужасный день, 30 января 1829 года, погиб глава миссии – Александр Сергеевич Грибоедов. И Хозреву-мирзе поручили каяться и кланяться. Он привез императору Николаю I знаменитый алмаз «Шах» весом 88 карат, он посетил мать Грибоедова и… почти два месяца вел в Петербурге веселую светскую жизнь. Знатного перса наперебой приглашали
