Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря
Вскоре Черчилль доложил Крисчену, что все матросы в кубрике, а также садовник Браун согласны бунтовать. Чтобы победить, заговорщики должны были немедленно взять в плен не только Блая, по и тех младших командиров, которые могли его поддержать, — итого человек десять. Для этого требовалось оружие, а все мушкеты, пистолеты и сабли хранились в деревянном сундуке, который стоял в дальнем конце кубрика, где помещались койки пятерых гардемаринов, юного Тинклера, помощника штурмана Эльфинстона и Флетчера Крисчена. Ключи от сундука были доверены Фраеру, но он отдал их оружейнику Коулмену, чтобы его не беспокоили всякий раз, когда кому-нибудь понадобится мушкет или сабля. Крисчен преспокойно разбудил Коулмена и попросил у него ключ от сундука — дескать, нужен мушкет, чтобы застрелить акулу, замеченную Норманом. Видно, Коулмена не первый раз будили такими просьбами: он безропотно отдал ключ.
Опасаясь, как бы помощник штурмана и гардемарины не проснулись прежде времени, бунтовщики тихонько подкрались к сундуку. И решили, что все пропало: прямо на сундуке безмятежно спал недостающий вахтенный, гардемарин Хеллет, который обнаружил, что в жаркие ночи на сундуке хоть и тверже, чем на койке, зато куда прохладнее. После минутного замешательства Крисчен разбудил Хеллета и строго спросил, какого дьявола и так далее он очутился тут и так далее. Перепуганный насмерть Хеллет выскочил на палубу, причем со страха даже не задумался, почему Крисчена сопровождало столько народу, в том числе матросы, свободные от вахты. Прежде чем Эльфинстон и гардемарины поняли, что происходит, бунтовщики уже вскрыли сундук и извлекли из него полтора десятка мушкетов. Томпсон остался охранять сундук, а Крисчен и Черчилль поспешили вооружить своих приверженцев, которые ждали их возле трапа. Даже Айзек Мартин решился наконец и взял мушкет.
Каюты Блая и штурмана Фраера находились рядом с оранжереей. Под ними, палубой ниже размещались самые доверенные люди Блая — канонир Пековер, ботаник Нелсон, врач Ледуорд и писарь Сэмюэль; их тоже надо было арестовать. Единственный трап, который вел в эту часть судна, находился за грот-мачтой. Словом, захват корабля не представлял собой сложной стратегической задачи, нужно было только заранее обезвредить гардемаринов Хейворда и Хеллета, а также младшего плотника Нормана и нескольких не посвященных в заговор матросов, не дать им предупредить Блая и его приверженцев.
Не тратя времени на то, чтобы разбудить тех, кто еще спал крепким сном на своих койках, бунтовщики выскочили через люк на палубу. Только что пробило три склянки (иначе говоря, была половина шестого), и уже совсем рассвело. На палубе все оставалось по-прежнему, если не считать внезапного появления трех членов команды, не входивших в вахту Крисчена. Кок Холл и его помощник Маспретт поднялись нарубить дров для завтрака, за ними явился скрипач Бирн, недовольный тем, что они шумят спозаранок. Вахтенных же ничто не обеспокоило. Рулевой Эллисон и впередсмотрящий Милз как ни в чем не бывало оставались на своих постах; Норман по-прежнему был занят акулой. Хейворд наконец поборол сон, но и он увлекся созерцанием акульего эскорта. Хеллет тоже нашел себе занятие — наблюдал за матросом, который, не торопясь, ощипывал кур для офицерского стола. Как и Хейворд, Хеллет не задумывался над тем, куда подевалась половина вахтенных.
Однако появление вооруженных людей в конце концов расшевелило туго соображающий мозг Хейворда, и он с недоумением спросил:
— Что это вы, упражняться в такую рань?
— Ну да. Не знаю уж, с какой стати капитан приказал с восходом солнца провести учение, — не растерялся Черчилль.
Хейворд заподозрил неладное, но тут появился Крисчен с саблей в руке и внес полную ясность, строго приказав обоим гардемаринам помалкивать и не сходить с места. Затем он отобрал двоих матросов и удостоил их чести спуститься с ним вниз и арестовать Блая. Этими двумя были, как и следовало ожидать, его главный помощник Черчилль и Томас Беркетт, который участвовал в сборе саженцев под начальством Крисчена и был всей душой предан ему. Кинталу и Самнеру Крисчен велел заняться Фраером, Алеку Смиту — охранять трап за грот-мачтой.
В ночной рубашке и колпаке Блай спал сном праведника, когда в открытую дверь вошли Крисчен и его оруженосцы.
— Мистер Блай, вы мой пленник, — торжественно возвестил Крисчен.
Блай тотчас проснулся и завопил «караул». Он продолжал кричать и после того, как Крисчен приставил саблю ему к глотке. А так как можно было не опасаться, что кто-нибудь из младших офицеров придет на помощь начальнику, и Крисчен вовсе не хотел убивать своего командира, он позволил ему орать. Вот связать беспокойного пленника не мешало бы… Тут выяснилось, что никто из мятежников не догадался сразу захватить веревку, и Черчилль несколько минут упражнялся в красноречии, прежде чем караульный у люка догадался отрезать кусок от линя и бросить его вниз.
Задача Самнера и Кинтала оказалась несравненно проще: когда они разбудили Фраера, который из-за духоты устроился спать на своем рундуке, штурман с испугу забыл, что у него под рукой лежат два пистолета. Не успел он опомниться, как явился вездесущий Черчилль и забрал оружие. Правда, большой роли это не играло, ведь, как потом утверждал Фраер, пистолеты не были заряжены. Самнер и Кинтал отлично знали, что штурман не любил Блая, и обращались с ним довольно любезно. Но когда Фраер решил воззвать к их совести, из этого ничего не вышло. С командиром бунтовщики не церемонились. Причина их гнева особенно ясно видна из ответа Самнера на вопрос Фраера, что они собираются делать с Блаем:
— Посадим этого мерзавца, будь он проклят, в лодку и пусть плывет, посмотрим, сможет ли он прожить на три четверти фунта ямса в день!
Крики Блая разбудили ботаника Нелсона, и он побежал вверх по трапу проверить, в чем дело. Самнер и Кинтал, охранявшие Фраера, грубо толкнули ботаника обратно вниз, сказав ему, что на судне бунт. Из своей каюты выскочил Пековер. Нелсон сообщил ему, что корабль захвачен, на что Пековер удивленно возразил:
— Но ведь мы были еще далеко от берега, когда я сдавал вахту.
Нелсон терпеливо объяснил, что кровожадные дикари с островов Тонга ни при чем, судно захватил ближайший помощник Блая Крисчен. Тут Пековер хотел подняться на палубу, однако бунтовщики были начеку и преградили ему путь саблями. Обескураженные таким отпором, Нелсон и Пековер сели и принялись уныло размышлять, как бы отвоевать корабль.
Тем временем Блая, связав ему руки на спине, вывели на палубу и поставили у бизань-мачты. Ему бы подумать о своем положении, он же первым делом заметил, что рулевой Эллисон оставил свой пост, и по привычке принялся выговаривать ему. Эллисон раньше плавал с Блаем, на «Баунти» попал по рекомендации Данкена Кемпбелла, поэтому он до той минуты держался в стороне от бунта. Но полученный в такую минуту нагоняй до того его разозлил, что он не только вооружился саблей, но и сам вызвался сторожить Блая. Зато второй караульный, американец Айзек Мартин, уже жалел, что примкнул к мятежникам. Он дал пленнику дольку апельсина и вообще обращался с ним так милостиво, что Крисчен заменил его.
