Виктор Поротников - Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая
Под вечер Пересвет и Гертруда очутились перед топким болотом, переходить которое на ночь глядя они не отважились. Пересвет решил обойти болото стороной, он взял резко к югу, спеша миновать топи еще до наступления темноты. Гертруда, изнемогая от усталости, еле плелась за ним. Длинное платье мешало ей, и она то и дело приподнимала подол спереди, чтобы иметь возможность перешагивать через кочки и делать шире шаг.
— Милый, я устала, — жалобно молвила Гертруда. — У меня больше нет сил! О Дева Мария, куда мы забрались, тут кругом непролазные болота!
— Ну, еще чуть-чуть! — подбадривал немку Пересвет. — Соберись с силами, ненаглядная моя.
В лесу быстро темнело.
Гертруда остановилась, прислонившись плечом к высокой осине. Какая-то большая птица взлетела с ее вершины, хлопая сильными крыльями. Гертруда испуганно вскрикнула. Птица быстро улетела, мелькнув черной тенью в просветах между деревьями.
— Милый, мне страшно, — окликнула Гертруда Пересвета. — Давай уйдем отсюда.
Пересвет не ответил ей. Он осматривался вокруг и нервно кусал себе губы.
Им все же пришлось повернуть обратно. Блуждая во мраке среди толстых шершавых стволов, натыкаясь на кусты и путаясь в папоротниках, они опять очутились среди поваленных деревьев, покрытых мхом. Пересвет бессильно опустился на мох, прислонившись спиной к сосне. Гертруда села рядом, положив голову ему на плечо. Их сон был недолгий и беспокойный. Они пробудились почти одновременно от холода и сырости; над ними висели белые клочья тумана, а трава и мох вокруг них были покрыты обильной росой.
Дрожа, как в лихорадке, Пересвет поднял Гертруду и потащил ее за собой, чтобы быстрой ходьбой разогнать кровь в жилах. Рассвет только-только занимался, поэтому в лесу еще царила серая мгла, пронизанная туманной дымкой. Кругом было тихо, словно природа замерла в ожидании пробуждения дневного светила. От деревьев веяло покоем.
Двигаясь в южном направлении вдоль болота, Пересвет и Гертруда наткнулись на большое лесное озеро, на зеркальной глади которого плавали стаи диких уток. За озером среди сосен и кудрявых кленов виднелись двускатные крыши домов, укрытые сеном и берестой.
— Я наведаюсь в эту деревню, куплю там пару лошадей, — сказал Пересвет Гертруде, забирая у нее деньги. — Верхом на конях мы живо доскачем до Немана. Жди меня в лесу, милая.
Укрыв Гертруду среди густой поросли молодых дубов и кленов, Пересвет подкрался к крайней избе, перебегая от дерева к дереву. Больше всего он опасался, что его учуют собаки и поднимут лай, а это может переполошить жителей села. Пересвет с одного взгляда понял, что перед ним селение пруссов, ибо такие хижины с очень высокой двускатной кровлей в этих краях строило только местное коренное население. Переселившиеся сюда немецкие крестьяне возводили свои дома в том стиле, какой они переняли от своих предков, живших в Баварии и Саксонии. Жилища немецких крестьян были более добротные и просторные, неизменно крытые черепицей. При этом рядом с пруссами немецкие крестьяне никогда не селились, испытывая к ним недоверие и боязнь. Память об ожесточенном полувековом сопротивлении пруссов натиску Тевтонского ордена жила среди здешних немцев и поныне.
Прокравшись вдоль бревенчатой стены хижины и завернув за угол, Пересвет перелез через покосившуюся изгородь и оказался в небольшом яблоневом саду. Пять или шесть довольно высоких яблонь были густо усыпаны желтыми и красными спелыми плодами. Трава под яблонями была усеяна опавшими яблоками. У голодного Пересвета сразу потекли слюнки. Он принялся срывать яблоки с нижних веток, с жадностью жуя их крепкими зубами. Не успев до конца доесть одно яблоко, он уже срывал с ветки другое и тоже толкал его себе в рот. В спешке Пересвет то и дело давился, с трудом проглатывая плохо прожеванную яблочную мякоть и кожуру.
Внезапно за спиной у Пересвета раздался чей-то сердитый окрик.
Он вздрогнул и обернулся, продолжая двигать челюстями, так как его рот был забит сочной яблочной массой.
В нескольких шагах от Пересвета стояла пожилая женщина в исконно прусской одежде. На ней была белая холщовая юбка почти до земли, спереди был передник, расшитый красными узорами, сверху была надета разноцветная безрукавка из мягкой ткани с глубоким вырезом, голову незнакомки покрывала темная полотняная лента, уложенная в виде круглой шапочки. Эта лента называлась намитка. Такие же ленты носили прусские рабыни, живущие в Рудавском замке. Косы женщины были уложены венцом на голове, поэтому были совершенно скрыты широкой намиткой. В руках женщина держала вилы, угрожающе направив тонкие металлические зубья в сторону Пересвета. Она с настороженной неприязнью взирала на непрошеного гостя, чуть сдвинув над переносьем свои тонкие светлые брови. Кожа на лице у незнакомки была очень белая, благодаря этому ее темно-синие очи казались почти черными.
Незнакомка заговорила с Пересветом на прусском наречии, которое напоминало язык литовцев и жемайтов обилием шипящих и свистящих звуков. Голос у нее был резкий и неприятный. Видя, что Пересвет не понимает прусскую речь, незнакомка перешла на ломаный немецкий.
— Ты кто такой? Откуда ты здесь взялся? — молвила женщина, с трудом выговаривая немецкие слова. — Не молчи, отвечай! Ну!..
Незнакомка сделала шаг вперед, поудобнее перехватив вилы, словно собираясь пустить их в ход.
Пересвет торопливо выплюнул изо рта остатки яблока, показывая незнакомке жестами рук, что он сейчас ей все объяснит.
— Я не враг тебе, поверь, — по-немецки промолвил Пересвет, прижав ладонь к груди и глядя в настороженные глаза незнакомки. — Я русич, а не немец. Я бежал из немецкого плена, теперь пробираюсь к Неману. Я почти ничего не ел два дня. Ежели у тебя есть лошадь, то я готов купить ее. У меня есть серебро.
Все сказанное Пересветом явно озадачило незнакомку. Она воткнула вилы в землю и оперлась на них локтем, продолжая разглядывать Пересвета, но уже без сердитого блеска в глазах.
— Коль ты русич, тогда скажи что-нибудь по-русски, — после долгой паузы обратилась к Пересвету незнакомка. — Назови свое имя.
Пересвет повторил все прежде сказанное на русском языке, после чего назвал свое имя и город на Руси, откуда он был родом.
По лицу незнакомки было видно, что она слышала про Русь, что ее отношение к русичам коренным образом отличается от явной неприязни, которую она питает к немцам. Доброжелательно махнув рукой, незнакомка пригласила Пересвета в свой дом.
— Меня зовут Дангуоле, — по-немецки сказала она. — Будь моим гостем, русич. Это хорошо, что ты сбежал от крестоносцев, значит, ты и впредь будешь сражаться с ними. Так?
