Майкл Форд - Огонь Ареса
— Он прибыл в Спарту еще до нашего с тобой появления на свет, чтобы изучить жизнь нашего народа, а затем решил остаться. Говорят, что он самый мудрый человек во всей Греции. У него сотни свитков с письменами со всех концов света. Он говорит на пяти языках!
— Я хочу, чтобы вы прочитали стихи, которые мы учили в прошлый раз, — сказал Ану. Он стал декламировать напевным мягким и низким голосом:
— «Может ли храбрец ждать лучшей судьбы, чем…»
Все ученики подхватили песню, но Лисандр не знал слов. Ему оставалось только слушать.
Может ли храбрец ждать лучшей судьбы,Чем пасть за Спарту в первых рядах?Может ли воин ждать худшей участи,если он дрогнетИ обречет себя просить милостынювместе с матерью,Стареющим отцом, малыми детьмии верной женой…
Красота этих слов тронула сердце Лисандра. Он задумался о будущем и своей матери. Юноше хотелось, чтобы она гордилась им, чтобы им гордился его отец — Торакис, которого он так и не увидел.
«Вот моя судьба!»
До него донесся голос Орфея, который выделялся среди других своей чистотой и мелодичностью:
Его станут презирать, куда бы он ни шел,Он станет никем — оборванным и голодным.Позор неотступно пойдет по стопам егопредков.Презрение и несчастья вцепятся в него,точно собаки.Но воин все может, если молод.Нет лучше того, кто гибнет, стоя впереди.Пусть каждый упрется в землю,Стиснет зубы и не отступит ни на шаг.
В классе воцарилась тишина. Последние слова еще звучали в ушах Лисандра.
«Я должен все выдержать! Я должен стиснуть зубы и не отступить ни на шаг!»
— Очень хорошо, — сказал Ану. — Тиртей[21] гордился бы вами.
— Кто такой Тиртей? — не подумав, спросил Лисандр.
Весь класс громко захохотал, и Лисандр покраснел.
— Тише! — сказал Ану и бросил на него холодный и суровый взгляд. — Ты пришел к нам недавно? Пусть кто-нибудь из вас объяснит новичку, кто такой Тиртей.
Ответил Демаратос.
— Это великий спартанский поэт. Он жил более ста лет назад и привел спартанцев к победе. Тогда, во время илотской войны,[22] спартанцы разгромили мессенцев.
Сердце Лисандра замерло, когда упомянули его соотечественников. Он слышал рассказы о войнах между его народом и спартанцами, но все казалось просто легендой.
— Тиртей доказал, что поэт может быть великим солдатом… — продолжил Ану.
— Не то, что Терпандр, — прервал голос впереди.
— Не перебивай, Хиларион, — сказал Ану, — говори лишь в том случае, когда можешь сказать нечто полезное. Что ты знаешь о великом Терпандре?
Хиларион, говорливый парень, который, как казалось Лисандру, относился к нему более дружелюбно, чем другие, ответил:
— Видите ли, учитель, Терпандр на празднике состязался в чтении стихов. Он победил, и кто-то из толпы бросил ему инжир. Поэт съел его… и подавился!
Хиларион и весь класс начали хохотать, однако Ану нахмурился и покачал головой.
— Хватит! — приказал он, и смех прекратился. — Не следует верить глупым слухам. Терпандр дожил до восьмидесяти четырех лет и умер, ухаживая за виноградником.
Разговор перешел к другим темам — законам и эдиктам Ликурга, основателя Спарты.
Лисандр узнал, что Ликург учредил Эфорат и Совет старейшин, которым предписывалось оказывать царям помощь в правлении страной. Это он создал систему воспитания спартанской молодежи и поработил илотов. Хотя Ликург жил триста лет назад, он предопределил почти всю жизнь Лисандра. Юноша невольно вздрогнул.
— В заключительной части урока мы займемся письмом, — объявил Ану.
В классе раздался общий стон.
— Мы не занимались этим, когда уроки вел Диокл, — проворчал Демаратос. — Он говорит, что пусть пишут те, кому не по силам держать копье.
В ответ Ану неодобрительно покачал головой.
— Совет старейшин решил, что все дети должны учиться писать. Когда спартанец идет в бой, его плащ скрепляется деревянной пряжкой, на которой написано его имя. И после битвы эти пряжки можно собрать и выяснить, кто погиб. Представь, Демаратос, что ты не можешь написать собственное имя. Тогда твоя семья подумает, что ты сбежал с поля боя. Как только все вы научитесь писать свое имя, мы закончим сегодняшний урок.
Ану достал деревянную дощечку с приподнятыми краями. Ее покрывал слой блестящего воска молочного цвета. Доску пустили по рядам. Лисандр поглядывал на нее с опасением.
Каждый ученик брал заточенную деревянную палочку — стило — и выводил на воске свое имя. Когда дощечка оказалась у последнего ученика, а им был Лисандр, у того вспотели руки.
Он смотрел на отпечатки на воске — те ничего ему не говорили. Его рука застыла над дощечкой. Стило в руке показалось странным.
Весь класс стал проявлять нетерпение, и вдруг кто-то выкрикнул слова, которых он опасался:
— Этот полукровка не умеет писать!
Лисандр поднял голову и заметил, что все смотрят на него. Он опустил стило и выдавил им линию, но тут Орфей выхватил у него из рук дощечку и поднял ее над головой.
— Нет, умеет. Смотрите, вы, неучи! — Он указал на отпечатки в воске и широко улыбнулся Лисандру. — Вот, под моим именем выведено еще одно. Оно гласит «Лисандр».
Ребята перестали свистеть. Лисандр тоже посмотрел на дощечку. Хотя он не мог прочитать знаки, выведенные на поверхности воска, юноша сообразил, что Орфей, должно быть, написал там и его имя.
— Спасибо, — сказал он другу.
Ану забрал дощечку и взглянул на подписи.
— Хорошо, урок окончен. Кстати, Аристо, новый мальчик пишет гораздо лучше тебя!
— Не обращай на них внимания, — сказал Орфей, догнавший Лисандра у колодца.
Стоял жаркий день, и все ученики жадно пили воду. Демаратос был первым в очереди и наливал себе воду из ведра. — Они устанут и примутся изводить кого-нибудь другого. Ты только не сдавайся.
— Что-то не похоже, чтобы они устали, — заметил Лисандр.
— Демаратос со своими дружками раньше смеялись над моей искалеченной ногой, — ответил Орфей, поднося к губам воду в пригоршне. — Ты и я не столь уж отличаемся. Мы оба — жертвы своего рождения. Для них легкая добыча.
Тут между ними вклинился Демаратос, и Орфей еле устоял на ногах, ухватившись за край колодца.
Подняв голову, юноша увидел, что он окружен со всех сторон: Демаратос, Аристон, Прокл, Мелеагр взяли его в кольцо, и четыре пары глаз пригвоздили к месту.
Демаратос вытер влажный рот рукавом.
