Почему мы дошли до Берлина? Параллельная история Второй мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров
Хотя это ничуть не мешало президенту при необходимости присылать к немцам официальные миссии. А бизнесмены и представители американских фирм по-прежнему отирались в Германии. Некоторые крупные банкиры, в том числе советник Рузвельта Пол Феликс Варбург и его мать Фрида Варбург (Шифф), заключили с нацистами тайные соглашения о благотворительных акциях. Начали выкупать еврейских детей «для абсорбции их ишшувом». То есть для соответствующего воспитания и заселения грядущего Израиля. К реализации этих проектов подключились и британские коллеги Варбургов-Шиффов. В конце 1938 г. они согласились принять на содержание 10 тыс. еврейских детей, но без родителей, бабушек, дедушек.
Наверное, это диктовалось принципами гуманизма. Разве не так? Кого же спасать в первую очередь, как не детишек! Тем более что из детишек можно было вырастить новый народ. Совсем не похожий на прежних евреев, привыкших пристраиваться в чужих государствах и народах, выискивать для себя пусть маленький, но обязательно персональный «гешефт» – лавочку, парикмахерскую, часовую мастерскую. Нет, новым евреям предстояло стать иными! Тружениками, производителями, воинами. А престарелые, немощные и аморфная масса, привыкшая жить по старинке, были бесполезны для глобальных проектов. Мешающий балласт.
Что ж, усилия благотворителей были весьма своевременными. Распутать накрутившийся узел так и не удавалось. Евреев выгоняли из Германии и Австрии, но проглотили Чехию с Польшей. А там евреев проживало не меньше. В том числе выехавшие из Германии. Во время вторжения в Польшу множество иудеев хлынуло на восток, на советскую территорию. Сперва их принимали, но эмигрантов оказалось слишком много. На Украине и в Белоруссии раскинулись беженские таборы, мерзли и мокли под осенними дождями, распространялись болезни. Евреев пытались выпроводить обратно на родину, но немцы не пускали, стреляли прямо по людям.
А Гитлер и его правительство, взвесив ситуацию, приняли новое решение. Проживание евреев в Третьем рейхе запрещалось. В том числе на польских и чешских землях, вошедших в рейх. Иудеев предписывалось переселить в Польское генерал-губернаторство, сосредоточить по городам и выделить для них особые кварталы – гетто. Там вводилось свое, еврейское самоуправление, вот и пускай варятся в «собственном соку»! Создавалась даже еврейская полиция, довольно многочисленная (в Варшавском гетто 2,5 тыс. человек). Для нее ввели форму со знаком шестиконечной звезды, офицеров вооружали пистолетами, рядовых – дубинками. Причем еврейская полиция взялась очень рьяно выслуживаться перед оккупантами! Проводила обыски, облавы, хватала тех, кто посмел проявить недовольство нацистами.
В польские гетто было решено отправить и евреев, оставшихся в Германии, Австрии, Чехии. Сразу перевезти такое количество было трудно. Создавались специальные лагеря. Сперва их строили как поромежуточные пункты для последующих переселений. Но люди, собранные в гетто, оказались без работы, без еды. Слабели от недоедания, их косили болезни. Чтобы не умереть, воровали. Пытались сбежать, обзаводились поддельными документами. За такие проступки отправляли в «настоящий» концлагерь.
Однако нацистским руководителям в скором времени стало ясно: даже гетто не помогают решить проблему. Не успели разобраться с массой польских евреев, как добавились французские, бельгийские, голландские, датские, норвежские, югославские, греческие. А на очереди был Советский Союз… Но по мере успехов менялись и сами нацистские руководители. Они пьянели от роли «сверхлюдей», начинали считать, что для них нет ничего невозможного. И для них все позволено. Если евреев стало некуда изгонять, от них можно было избавиться совсем. Летом 1941 г. Гитлера подтолкнули к «окончательному решению».
Произошло это уже после того, как возникли планы массовых расправ над русскими. Задачу «сокращения биологического потенциала славянских народов» на 30 миллионов человек Гиммлер озвучил в январе 1941 г. В апреле-мае, перед вторжением в СССР, под руководством Гейдриха были сформированы айнзатцкоманды для кровавых чисток в нашей стране. А термин «окончательного решения еврейского вопроса» впервые появился в германских документах в июле 1941 г. в связи с новым назначением Гейдриха. В дополнение к прочим своим должностям его определили «уполномоченным по окончательному решению».
Можно предположить, что одно решение нацистских руководителей стало следствием другого. Если славян предстояло сокращать и были созданы карательные механизмы, уже начавшие кровавую «работу», это подсказывало выход, куда девать евреев. Пускай ими займутся те же самые айнзатцкоманды. Где-то в ходе обсуждений добавили еще цыган, их тоже признали «вредным» народом.
Глава 10. Одесса и Крым
Румыния была своеобразной державой. В Первую мировую она лихо проституировала. Дважды перекидывалась с одной стороны на другую. Но правительство Румынии было первым, кто перестал скрывать свою принадлежность к масонам, в Париже и Лондоне его любили. Наградили более чем щедро, отдали венгерскую Трансильванию, болгарскую Добруджу, российскую Бессарабию. Король Кароль II и его министры отвечали западным странам взаимной любовью. Бухарест гордо называл себя «Маленьким Парижем» – и действительно мог поспорить с Парижем в плане разврата и легкомыслия. Здесь колобродили иностранцы, вовсю грабившие Румынию, им не уступали местные хапуги. Беззакония и хищничества достигли невиданного размаха.
За оздоровление страны выступила группа молодых патриотов во главе с Корнелиу Кодряну. Они объединились в «Союз Архангела Михаила». Позже развернули его в более широкую организацию «Железная гвардия». «Легионеры», как они себя называли, пытались апеллировать к простому народу, к крестьянам. Для агитации ходили по селам пешком или ездили на конях, надевали живописные костюмы гайдуков – благородных разбойников, защитников народа. Брали пример и с немецких, итальянских националистов. Ввели у себя похожую форму, только рубашки были не коричневые или черные, а зеленые. Когда Кодряну или его соратники рассказывали на митингах – за 15 послевоенных лет в Румынии разворовано 50 биллионов лей, это обеспечивало успех. Но железногвардейцы ставили во главу угла православие. Считали свою организацию священным братством, истово молились вместе.
Стоило ли удивляться, что их, в отличие от Гитлера, не поддержали ни западные, ни отечественные банкиры и магнаты? Наоборот, им ставили всевозможные препоны, шельмовали в демократической системе, запутывали в судах. А в результате деятельность «Железной гвардии» стала скатываться к терроризму. Легионеры провозглашали, что казнят обидчиков народа. Их в ответ арестовывали или убивали без суда. В 1930-х удалось нащупать другие формы работы, началось создание трудовых артелей, сельскохозяйственных и торговых кооперативов. Это оказалось куда более продуктивным, чем террор. Железногвардейцы успешно конкурировали со спекулянтами, вытесняли с рынков. У движения появились деньги, умножались сторонники.
«Железной гвардией» заинтересовался начальник генштаба Румынии, а потом министр обороны Ион Антонеску. Он был совсем другого поля ягодой, чем идеалисты Кодряну. Он был своим человеком в салонах крупных воротил, нефтепромышленников. Но многие из них тоже стали понимать: страна в тупике, и без коренных перемен не обойтись. Антонеску начал изображать из себя друга железногвардейцев, оказывать кое-какую помощь. Однако король силился удержать все по-старому. Возросшую популярность оппозиции он оценивал по-своему, но
