Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.
– Да, я поняла, о чём ты говоришь. Я ещё месяц назад обдумала такую возможность, на случай, если нам всё же удастся устроить твой… побег. Есть подходящее место и человек. Он не подведёт, и не выдаст никогда.
Это мой бывший возлюбленный, барон Карл фон Хорстман.
Он – настоящий мужчина. И друг. Надеюсь, он ещё помнит меня и жив. Во-всяком случае, в своём последнем письме он продолжал уверять меня в этом, и даже приглашал погостить в своём замке. Живёт он в Австрии – там он унаследовал поместье и замок отца, и сам он, разумеется, австриец. Однако здесь, во Франции, он провёл около шести довольно бурных и… весёлых, – она хитро усмехнулась, – лет. Так что французским он владеет в совершенстве. И в курсе – благодаря мне и ещё двум-трём друзьям – всех придворных интриг нашего королевства.
Если ты поживёшь у него с полгода, его это не сильно обременит, а догадаться, что ты там, не смогут – последний раз мы с ним встречались не меньше, чем лет… наверное, двадцать пять – тридцать назад. Подай мне перо и бумагу – они вон там в бюро, – она показала рукой, – и пока я буду писать ему, найди Пьера. Он должен быть у ворот – я слышала, как он открывал тебе. И Марию – это та женщина, что рыдала у тебя, – она выделила это слово, – на груди.
Пусть они оба собираются, и едут с тобой. Сейчас они самые надёжные и верные мои люди, а тебя они нянчили и баловали ещё в нашем старом имении, в Буа-Трасси. Только им я могу доверить мою дочь – то есть тебя! Потом, когда будут готовы, приведи их. Действуй, не мешкая!
Катарина бросилась к бюро – там лежала специально приспособленная подставка уже со всем необходимым для письма. Затем помогла матери – так она теперь её и ощущала (ещё бы, можно сказать, та подарила ей уже не слабую надежду, а почти уверенность в спасеньи!) сесть удобно. Силы и энергия вновь наполнили её новое тело. Вперёд! За дело!
Она стремительно двинулась к двери.
– Белла! – она обернулась на окрик, – мать покачала головой:
– Умойся! Не надо пугать слуг. Затем пусть Мария подберёт тебе мужской камзол и другие сапоги. И шляпу. Вода на кухне. Да, и меч этот отцепи – хотя бы на время.
Только сейчас она осознала, как по-дурацки, наверное, выглядит. Улыбнувшись сквозь всё ещё стоявшие в глазах слёзы, она расстегнула портупею, и бросила возле двери. Затем стянула тряпку, которая удерживала её волосы. Они рассыпались по плечам грязным, но всё же водопадом. Откинув голову назад, она встряхнула ею.
Как-то сразу появилось ощущение чего-то домашнего, спокойного и уютного, надёжного.
Ещё раз оглядев себя с головы до ног, она посмотрела на улыбающуюся мать, и впервые от души, и беззаботно рассмеялась, хоть и сквозь слёзы. Мать, перехватив её лучистый и уверенный взгляд, поусмехалась, качая головой, затем, не выдержав, засмеялась тоже:
– Поберегитесь, мужчины… Да и женщины тоже! Моя Белла вам спуску не даст!
12
Снова пыльная дорога – но уже не дорога в неизвестность, а путь к спасению, возвращение к жизни. Она сдерживала иногда рвущуюся наружу радостную улыбку изо всех сил. Теперь у неё есть конкретная цель, определённое место, где она сможет переждать опасные времена, и приспособиться к новой обстановке, вжиться в неё. Стать своей – современницей.
Поэтому Катарина с интересом осматривалась из-под широкополой шляпы с пером, затенявшей добрую половину её лица, стараясь вникнуть во всё, что встречалось на пути.
Они с Пьером ехали шагом, не торопясь, так что она могла не напрягаясь, полурасслаблено сидеть в седле, отдыхая после жуткой скачки на заре, и нервной встряски в отчем доме, просто рассматривая всё вокруг, и впитывая детали такой необычной и новой, но уже совсем не так пугающей жизни, своим чередом текущей вокруг.
Кажется, у неё появляется возможность и время приобщиться (тьфу-тьфу) -таки к этому миру, к этой реальности. К этой эпохе. Правда, судя по всему, работы предстоит много… И работы кропотливой.
Пьер не удивлялся её расспросам (спасибо матери) – похоже, он не удивлялся вообще ничему: так же невозмутимо, как, например, предложение взглянуть на облака, он воспринял приказ хозяйки сопровождать и защищать Катарину в её путешествии. Впрочем, возможно – он ведь был далеко не глуп! – он это предвидел.
Гораздо живей реагировала Мария. Когда Катарина, умывшись, привела их обоих в комнату старой графини, няня всё ещё не могла успокоиться, и только резкий оклик хозяйки заставил её, наконец, перестать восторженно восклицать, ворчать и поносить врагов «Беллочки», и выслушать приказ.
– Я выбрала только вас двоих, – продолжила свою мысль мать. Говорила она сильным, не терпящим возражений, голосом, – Подойдите же, и слушайте внимательно.
– Ещё ближе, – она несколько сбавила тон, – Вы оба знаете, какую участь уготовило так называемое королевское правосудие моей дочери, – она повела белой тонкой рукой в сторону Катарины, стоявшей тут же, рядом с ней, – и вы знаете цену этому правосудию.
Двое немолодых слуг кивнули – Пьер спокойно, Мария – много и возмущённо.
– Провидение не позволило свершиться расправе. Катарине удалось бежать.
Мы знаем, что она невиновна, но королевские слуги и ищейки будут продолжать пытаться поймать её и казнить. И закон пока на их стороне. Поэтому подумайте, прежде чем ответить. Готовы ли вы помочь моей дочери, моей Белле, скрыться от этого закона, и спасти ей жизнь? – пронзительный взгляд переходил с Марии на Пьера и обратно.
Первой, едва прозвучал вопрос, откликнулась Мария, от волнения она даже глотала слова:
– Да, да, тысячу раз – да! Конечно! Да чтоб их там всех разорвало, этих негодяев, подлых тварей! За нашу Беллочку уж я бы им!.. Их поганые глотки бы!.. Да хоть в самое пекло их – мерзавцев надутых! Видала я их Закон в … Ох, простите, сударыня – вырвалось! А за Беллочку – я… Сударыня, я – вся – вся, до кончиков пальцев! – принадлежу вам! Вам и – Беллочке!
Прикажите – и хоть на край света! Всё-всё, что в моих силах… Да, всё сделаю! И ни перед чем не остановлюсь! Так и знайте – ни перед чем!..
Пьер, когда поток красноречия иссяк, или, скорее, прервался из-за переполнявших няню эмоций, и все трое повернулись к нему, просто и твёрдо сказал:
– Да.
Было в этом «да» что-то от незыблемости утёса, чего не передать никакими словами, но что безошибочно ощущается в такие моменты.
Катарине сразу стало легче дышать, и мир из какой-то чёрно-белой схемы снова стал цветным и объёмным.
Ведь как бы ни был человек уверен в себе и своих силах, ему всегда легче, когда рядом плечо друга, рука надёжного напарника, на которого можно безоглядно опереться и рассчитывать в любой ситуации. А в её случае необходимость в помощи и поддержке невозможно переоценить!
