Жюль Верн - Приключения троих русских и троих англичан
Действительно, следовало поспешить. Уже два дня как русский ученый плутал по местности, где водится множество диких зверей, а известно, что он не тот человек, чтобы выпутаться из такого положения самостоятельно, ибо пребывает не в реальном мире, а в царстве цифр. Там, где всякий другой нашел бы себе хоть какое-нибудь пропитание, этот неизбежно умрет с голоду. Важно было как можно скорее прийти ему на помощь.
Через час полковник Эверест, Матвей Струкс, сэр Джон Муррэй и два молодых астронома уже покидали лагерь, ведомые охотником. Все ехали на быстрых лошадях, даже русский ученый, который, смешно уцепившись, сидел в седле и сквозь зубы проклинал незадачливого Паландера, обрекшего его на эту каторгу. Спутники господина Струкса, люди серьезные и «комильфо»[169], делали над собой усилие, чтобы не замечать тех комичных поз, которые принимал астроном из Пулкова, сидя верхом на лошади — очень живом и чутком к узде животном.
Прежде чем покинуть лагерную стоянку, Мокум попросил «форелопера» одолжить ему собаку, которую бушмен ценил за ум, тонкий нюх и за способности к охоте. Собаке дали понюхать шапку Паландера, а ее хозяин посвистал ей особым образом, и она рванулась в северо-восточном направлении. Маленький отряд тотчас последовал за животным и скоро исчез у кромки густых зарослей.
В течение всего этого дня полковник Эверест и его спутники следовали за собакой. Этот умный зверь прекрасно понял, что от него требуется, но след заблудившегося ученого ему еще не давался, и он никак не мог взять точного направления. Стараясь учуять на земле нужный запах, собака то бежала вперед, то возвращалась назад, но пока безуспешно. А ученые тем временем звали своего товарища и стреляли из ружей в надежде, что Николай Паландер, такой рассеянный и вечно погруженный в себя, их все-таки услышит. Окрестности лагеря были прочесаны в радиусе пяти миль, когда наступил вечер и поиски пришлось приостановить.
Европейцы нашли себе убежище на ночь под купой деревьев у разведенного костра, в который бушмен старательно подбрасывал дрова. Порой до них доносилось рычание диких зверей. Присутствие хищных животных увеличивало беспокойство за участь Николая Паландера. Можно ли было еще сохранять надежду на спасение этого несчастного — выбившегося из сил, голодного, иззябшего в такую холодную здесь ночь, беззащитного перед нападением гиен, которые во множестве водились в здешних лесах? Эти мысли занимали всех. Ученые провели долгие часы за обсуждением, за выработкой планов, за поисками способов прийти своему собрату на выручку. Причем англичане проявили такое сочувствие к нему, что даже сам Матвей Струкс мог быть, да он и был, растроган. Порешили, что русского ученого отыщут, живого или мертвого, даже если для этого придется отложить на неопределенный срок геодезические операции.
Наконец после ночи, часы которой длились, словно столетия, наступило утро. Лошади были быстро взнузданы, и поиски возобновились на более обширном пространстве. Собака побежала вперед, небольшой отряд поехал за нею следом.
Продвигаясь все дальше к северо-востоку, полковник Эверест и его спутники попали в очень болотистую местность. Здесь оказалось множество мелких речушек. Их легко переходили вброд, сторонясь при этом крокодилов, которых впервые увидел сэр Джон Муррэй. Это были огромного размера рептилии[170] (некоторые из них имели от двадцати пяти до тридцати футов длины) — животные, известные своей прожорливостью, от которых трудно уйти в озерных или речных водах. Не желая терять времени на сражение с этими огромными ящерицами, бушмен делал крюки, чтобы обойти их, сдерживая порывы сэра Джона, готового всякую минуту всадить в них пулю. Посреди широких запруд, образовавшихся от паводковых вод, их можно было увидеть десятками — с поднятыми над водой головами, пожирающих какую-нибудь добычу наподобие собак, захватывающих ее своими ужасными челюстями. Когда одно из таких чудовищ высовывалось из травы, лошади бросались в галоп.
Тем временем отряд без особой уже надежды продолжал свои поиски то в густых зарослях, через которые было трудно продираться, то на равнине, среди хитросплетения речек, внимательно осматриваясь вокруг, обращая внимание на самые незначительные следы: здесь — на ветку, сломанную на высоте человеческого роста, там — на недавно примятый пучок травы, дальше — на какой-нибудь еще, наполовину стершийся, знак, происхождение которого уже нельзя было определить. Но ничто не наводило искателей на след незадачливого Паландера.
И вот, когда они продвинулись миль на двенадцать к северу от последней лагерной стоянки и, по предложению охотника, уже собирались повернуть на юго-запад, собака стала проявлять признаки беспокойства. Она вдруг залаяла, отчаянно замахав хвостом, отбежала на несколько шагов, приникнув носом к земле и обнюхивая сухую траву по краям тропинки, и снова вернулась на то же место, явно привлеченная каким-то запахом.
— Полковник, — воскликнул тогда бушмен, — наша собака что-то учуяла. Ах, умное животное! Она напала на след дичи, простите, — ученого, на которого мы охотимся. Пусть идет! Пусть идет!
— Да, — повторил вслед за своим другом-охотником сэр Джон Муррэй, — она на правильном пути. Слышите это потявкиванье! Можно подумать, что она разговаривает и советуется сама с собой. Я дам пятьдесят фунтов за собаку, если она приведет нас к тому месту, где обретается Николай Паландер!
Матвей Струкс не стал делать замечания относительно манеры, в какой говорилось о его соотечественнике. Главное сейчас — найти его. Так что каждый был готов кинуться по следам ищейки, как только она определит верное направление.
Животное не заставило себя долго ждать и, с громким лаем перепрыгнув через ветви кустарника, исчезло в глубине зарослей.
Лошади не могли последовать за ней: надо было продираться через беспорядочно растущую зеленую массу. Полковнику Эвересту и его спутникам пришлось ехать, огибая лес и прислушиваясь к отдаленному лаю собаки. У всех появилась некоторая надежда. Не было сомнений, что животное напало на след заблудившегося ученого, и если оно его не потеряет, то, должно быть, прямо выйдет к цели.
Всех занимал только один вопрос: жив или мертв Николай Паландер?
Было одиннадцать часов утра. Лая собаки, на который ориентировались искатели, не стало слышно. То ли она далеко удалилась, то ли сбилась вдруг с пути. Так прошло двадцать минут. Бушмен и сэр Джон, ехавшие впереди, сильно обеспокоились. Они уже не знали, в каком направлении вести своих спутников, как вдруг лай раздался снова, примерно в полумиле к западу и уже не в лесу. Пришпорив лошадей, все тотчас направились в ту сторону.
