Эмма Орци - Рыцарь любви

Тусклый рассвет уступил место яркому сиянию зари. В парке начали щебетать птицы. Супруги Блейкни расстались. Маргарита печально поднималась по лестнице, замедляя шаги, с безумной надеждой, что муж позовет ее, раскроет ей объятия, но он не двигался и стоял на том же месте, как олицетворение гордости и упорства. Она со слезами вошла в дом и не видела, как сильный, гордый мужчина, едва захлопнулась за нею тяжелая дверь, приник к ступеням террасы, по которым только что прошли ее маленькие ножки, как он страстно целовал каменную балюстраду, еще хранившую следы ее горьких слез. Если бы леди Блейкни видела это, ее горести, вероятно, показались бы ей ничтожными.

Глава 17

Утомленная горничная ждала Маргариту в ее комнате.

— Ступай спать! У тебя совсем слипаются глаза, — кротко сказала ей Маргарита. — Я разденусь сама.

Горничная вышла, а Маргарита, сбросив с себя платье, распустила волосы, отдернула шторы и открыла окно. Над тихим садом и рекой алела яркая заря, переходя на востоке в расплавленное золото. Маргарита с чувством горькой обиды взглянула на пустую террасу — свидетельницу ее напрасных стараний вернуть нежность и покорность мужа. Ее сердце рвалось к нему, не ответившему на ее горячий призыв, несмотря на то что — она это чувствовала — его любовь не угасла. Страстная тоска по утраченному доверию мужа, по его обожанию, которое она когда-то принимала только как должное, вытеснила из ее сердца даже тревогу за брата. Оглянувшись на последние месяцы своей жизни, она впервые серьезно взвесила свои чувства. Да, она не переставала любить мужа, и теперь ей казалось, что она все время бессознательно чувствовала в нем сильного, страстного, твердого мужчину, скрывавшегося под маской беспечного, доброго малого. Сегодня она увидела, что он любит ее, но не умеет быть слепым к ее поступкам и никогда не будет ее рабом. Маргарита Сен-Жюст не могла любить глупца, а Перси Блейкни она любила, да, любила, и только гордость избалованной женщины мешала ей понять свое собственное сердце. Она должна снова завоевать его, без его любви она не может жить.

В сердце Маргариты кипели бурные, неясные чувства, но усталость и пережитые волнения взяли свое, и, прислонившись к спинке кресла, она незаметно погрузилась в тревожную дремоту.

Ее разбудили шаги, раздавшиеся за дверью. Она вскочила и тревожно прислушалась: кто-то тихо удалялся от ее дверей.

В открытое окно широкой волной лились яркие лучи утреннего солнца, часы показывали половину седьмого. Обыкновенно в это время весь дом еще спал, но Маргарите слышались сдержанные голоса и неопределенный шум. Она отворила дверь — никого, но на пороге лежало письмо. Она долго не решалась дотронуться до него, ее сердце громко стучало, а глаза не отрывались от конверта, белевшего на ковре. Наконец она решилась поднять его и вздрогнула, узнав крупный, размашистый почерк мужа.

О чем он мог ей писать? Они ведь только что расстались.

Она разорвала конверт и прочла:

«Совершенно непредвиденные обстоятельства принуждают меня немедленно отправиться на север. Прошу прощения, что не имел возможности проститься с Вами. Важные дела лишают меня удовольствия присутствовать в среду на празднике.

Маргарита несколько раз перечла письмо, прежде чем поняла его содержание, и ее сердце сжалось предчувствием чего-то недоброго.

У сэра Перси были в северных графствах большие поместья, куда он часто уезжал на несколько дней и всегда один. Но сегодня ей показалось очень странным, что в шесть часов утра неожиданно явились обстоятельства, требовавшие такого спешного отъезда. Она решила, что должна видеть мужа сейчас, сию минуту!

Накинув легкий пеньюар, она, как была, с распущенными волосами сбежала вниз, в пустой холл и с трудом отворила тяжелую дверь. У крыльца грум держал двух оседланных лошадей — в одной из них она узнала Султана, любимую и самую резвую лошадь сэра Перси. В ту же минуту из-за угла дома вышел он сам в изящном дорожном костюме из тонкого сукна и высоких ботфортах. При виде жены он слегка нахмурился.

— Куда вы уезжаете? — тревожно спросила Маргарита.

— Я уже имел честь сообщить вам, что неотложные дела призывают меня на север, — ответил Блейкни, искоса поглядывая на грума.

— Но у нас завтра гости!

— Прошу вас представить мои почтительнейшие извинения его высочеству. Такая прекрасная хозяйка сумеет сделать мое отсутствие совершенно незаметным.

— Отложите вашу поездку! Я уверена, что эти дела вовсе не так важны!

— Я принужден вас просить не задерживать меня, так как они именно очень важны. Я скоро вернусь, хотя не могу назначить день.

— Неужели вы так и не скажете мне причины столь неожиданного отъезда? Я ваша жена и имею право знать, если случилось что-нибудь особенное. В последние сутки вы не получали известий из северных имений. Почему вы… скрываете? Ах, Перси! Вы едете не на север! Тут кроется какая-то тайна!

— Полно, никаких тайн нет! Если уж вам так хочется знать, то скажу, что мои дела связаны с делом вашего брата. Теперь, надеюсь, вы позволите мне уехать?

— Прежде скажите, не грозит ли вам какая-нибудь опасность?

— Мне? Опасность? — со смехом воскликнул Блейкни. — Ваши заботы обо мне очень лестны для меня! Но вы ведь говорили сегодня ночью, что я имею некоторое значение при дворе, имею связи, вот я и намерен воспользоваться ими, пока еще есть возможность. Вот и все, мадам!

— Я так благодарна вам, Перси!

— Не за что! — холодно возразил он. — Моя жизнь по праву принадлежит вам… и разве вы не заплатили мне за все сторицей?

— За все, что вы сделаете и делаете для Армана, — горячо воскликнула Маргарита, — я готова заплатить вам всей своей жизнью… если… только вы захотите взять ее. Поезжайте, друг мой! Сердцем я буду с вами. В добрый путь!

Блейкни молча поцеловал руку жены, поцелуй был горяч и наполнил сердце Маргариты радостной надеждой.

— Возвращайтесь скорее! — нежно сказала она.

Перси заглянул в самую глубину ее глаз со странным, непонятным ей выражением, потом вскочил на Султана, нетерпеливо бившего копытом, и галопом выехал на аллею. А Маргарита вернулась в свою комнату успокоенная и ободренная, твердо веря, что теперь все будет хорошо: когда муж возвратится, она, смирив свою гордость, во всем доверится ему, и опять вернутся счастливые дни, когда они вдвоем гуляли в рощах Фонтенбло, и она верила, что это благородное сердце даст ей счастье и покой. События последней ночи почти перестали тревожить Маргариту: ведь Шовелен в конце концов так и не узнал, кто создатель ненавистной ему Лиги, так как в столовой, кроме него самого и спящего сэра Перси, никого не было. Как жаль, что она не успела поговорить об этом с мужем! Во всяком случае, на этот раз Алый Первоцвет не попадет еще в сети Шовелена и его гибель не останется на ее совести, а Армана выручит Перси, и больше она не отпустит брата во Францию.