Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Если вам угодно…
– Нет, герцог, я все понял. Оставьте мне эту записку, я подумаю. Ну, а что касается вас…
– Что такое, монсеньор?
– Эту записку вы нашли при самых неблагоприятных обстоятельствах, а так как черный народ может затеять не на шутку бунт, как это было сделано за одного из ваших людей, так я бы посоветовал вам исчезнуть на несколько дней.
– Как исчезнуть?
– А зачем было вести атаки на мятежных простолюдинов, когда есть столько знатных дам, которые совсем не бунтовщицы? Ведь так повиснут на моей шее все рынки, а признаться, я их очень побаиваюсь.
– Прикажите арестовать короля рынков.
– Это будет еще хуже.
– А если я вам принесу его голову?
– Голову Бофора?
– Точно так, монсеньор.
– Трудное дело, герцог.
– Оно гораздо легче многих других.
– Если бы вам удалось это дело…
– Тогда что же, монсеньор?
– Так как у нас мир, я обязан буду выдать вас парламенту и отправить на эшафот.
– Вы шутите, монсеньор? – спросил герцог, вздрогнув.
– Что не помешает мне, однако, сознавать, что вы оказали мне самую важную услугу. Впрочем, вы знаете, герцог, что я не охотник до крайних мер: противно моей натуре проливать кровь. Притом же вы очень хорошо знаете и то, что не Бофора я страшусь, но принца Кондэ, герцогиню де-Лонгвилль и коадъютора.
– Один в тюрьме, другая в изгнании, третий доведен до полного бессилия в своем дворце.
– Кондэ гораздо могущественнее в стенах крепости, нежели здесь. Герцогиня де-Лонгвилль очень часто бывает в Париже, это вы лучше знаете, чем кто-либо другой.
– Как, монсеньор, вы верите этим сплетням…
– Я знаю, что происходило у Ренара, любезный герцог, и убежден, что вы виновник этого происшествия. Другое дело, если бы вы имели успех.
– Признайтесь, однако, монсеньор, что все было очень ловко устроено, и по одному вашему слову…
– Как по «моему слову»? Я не понимаю вас, герцог, – сказал кардинал сурово.
– Однажды в присутствии королевы вы произнесли такие слова: «Герцогиня де-Лонгвилль – ангел, которому следовало бы подрезать крылышки».
– Ну так что же?
– Герцогиня де-Лонгвилль до настоящего дня выдержала много бурь, не потеряв ни одного перышка из своих крыльев: она не поддалась Бофору, который ее любил, она не поддается в настоящее время Ларошфуко, который ее любит… Мне пришло в голову, что я один, который ее не люблю, восторжествую над этой дерзкою добродетелью.
– И потерпели полное поражение.
– Партии только отложены, на время, монсеньор.
– Партия ваша потеряна, потому что и вы ее любите. Поверьте, я тоже немножко понимаю людей. К тому же, если вы будете призывать на помощь себе гайдуков «Красной Розы», эта победа не наложит никакого пятна на белое платье герцогини. Жертва насилия становится мученицею, и больше ничего – вся вина падает на мучителя.
– Я все-таки возьму свое, монсеньор. Клянусь вам, что на этот раз общественное мнение будет за меня. Высокомерная герцогиня, которой хочется во что бы то ни стало быть первой женщиной в королевстве, будет доведена до такого унижения, что сама убежит в монастырь скрыть свой позор.
– Ступайте вон, герцог, вы самый ужасный злодей, какого мне в жизни случалось встречать, – сказал кардинал, заливаясь простодушным смехом, каким иногда умел смеяться.
– Не забудьте же, монсеньор, что мой род тоже королевского происхождения и что вы мне обещали одну из первых должностей принца Кондэ.
– Ступайте, – сказал кардинал, – и помните, что я даю вам полномочия бороться с врагами его величества, нашего короля. Работайте быстрее и лучше, а я уж не прозеваю; вы не знаете этих людей так хорошо, как я.
С этими словами, произнесенными шутливо, но выдававшими душевную тревогу, министр отпустил своего фаворита и, когда тот уже уходил, опять дружески крикнул ему:
– Кстати, герцог, если вы верите моим словам, то не доверяйте никому.
– Как это?
– Да так, никому. Держитесь твердо моих слов.
Де-Бар вышел в раздумье.
– Да, – прошептал Мазарини, оставшись один, – лучшего средства нет, как заставить их перерезать горло друг другу.
Герцог сел на лошадь и поехал в свой замок на улице Сен-Тома-де-Лувр. У ворот выскочил прямо к нему какой-то человек в плаще.
– Ах! Это вы, Мизри, – сказал герцог, узнавая своего оруженосца по походке, – ну что?
– Победа, герцог!
Де-Бар вздрогнул и остановился, не смея расспрашивать далее.
– Ле-Мофф имел успех.
– Тише… что вы говорите, друг мой?
– Ле-Мофф…
– Не произносите этого имени, вот уже два дня, как оно производит на меня роковое действие. Я думаю, что этот мерзавец мне изменяет.
– Я и сам так думаю, ваша светлость.
– Надо за ним присматривать. Что вы сделали с того времени, как оставили меня у Ренара?
– Притаившись в темном углу, я ждал, пока выйдет герцог де-Бофор. Он направился к Неверскому замку. Так как вчера я не мог видеть, как он оттуда вышел, то я тотчас побежал на другую сторону, где небольшая калитка, оттуда я намеревался наблюдать за ним. Предчувствие не обмануло меня. Скоро он появился переодетый и с длинной шпагой на боку. Невозможно было узнать его… я следовал за ним до неизвестной мне улицы в окрестностях замка Кондэ.
– Как неизвестной?
– По той причине, что ночь была темна.
– Мизри, – сказал герцог как бы в глубоком раздумье, – сегодня утром вы уходили из моего дома, переодевшись в придворную ливрею. Час спустя после этого вас видели в костюме клерка или аббата…
– Точно так, ваша светлость, – отвечал оруженосец, бледность которого была незаметна в темноте.
– Что это значит?
– Это значит, что я работаю на пользу вашу и кардинала.
– Хорошо, я хочу вам верить, продолжайте! Вы сказали, что Бофор направлялся к замку Кондэ.
– Он отворил калитку в какой-то сад. Завтра я доложу вашей светлости, что это за дом, потому что на калитке я сделал знак, по которому днем узнаю ее.
– И прекрасно, а потом что?
– Что он делал в этом саду, я не знаю, но когда он вышел оттуда, я приказал следить за ним Ле-Моффу, которого случайно встретил на улице Дракона.
– И… этот человек… умер?
– Почти, по крайней мере Гондрен сказал мне, что тому человеку не легче от того, что он еще не умер.
– Где он?
– В гостинице «Красная Роза».
– Скорее проводите меня туда, Мизри… от моей руки получит он последний удар, – сказал герцог, и в глазах его сверкнула молния ненависти.
ГЛАВА XII
Амазонка Сент-Антуанского предместья
