Юлия Андреева - Последний рыцарь Тулузы
Потом Аймерик даст клятву не возвращаться к Ди-ламеи пока не совершит три рыцарских подвига, а Диламея будет ждать его, отвергая ухаживания всех остальных рыцарей вплоть до короля. Аймерик вернется с победой, прислав вперед себя нескольких побежденных им рыцарей с добрыми вестями и приветами для своей дамы. Они сразу же обвенчаются в Тулузе или в отцовском замке. Диламея никак не могла решить, где лучше, а пока решала, отец получил известие от своего друга, отца Аймерика и Геральды, что его старший сын совершил помолвку в соборе святого Павла в Нанте с прекрасной донной Брунисентой из Сайсака.
Услышав столь скорбную весть, Диламея чуть не умерла от горя и обиды. Произошло это в год, когда преставился отец Лавр, и никто уже не мог помочь безутешной Диламее вернуть свою любовь и заставить вероломного рыцаря Аймерика, – которому, как и Диламее, было одиннадцать лет, – признать свои ошибки и заново влюбиться в нее. Целый месяц девочка плакала и отказывалась от еды, готовя себя к монашеству, пока отец не приказал ей сопровождать его на турнир в Тулузу, где и рассчитывал выдать замуж и тем прекратить любовную хандру.
Странное знакомство
Блуждая по ночной Тулузе в Раймоновой компании, я старался выполнять свой долг, защищая молодого господина от посягательств на его жизнь. При этом сам я не испытывал ни малейшей радости, когда юные друзья Раймона вдруг посреди ночи врывались в лавку к какому-нибудь торговцу и разносили ее в щепки, когда начинали стрелять из лука по окнам домов или скакали по полям и виноградникам, вытаптывая посевы.
Все это не только не радовало меня, а скорее наполняло сердце гадливостью и презрением к юным мерзавцам. Ко всему прочему, в теплое время года, из-за необходимости находиться при молодом господине, я был вынужден реже выбираться по своим любимым маршрутам, а значит, не отдыхал.
Однажды, проводя Раймона и его шалопаев до гостиницы, где они и собирались заночевать, я не выдержал и отправился опрокинуть кружечку-другую бургундского в кабачок, располагающийся напротив, со звучным названием «Тулузская дырка». Последнюю неделю мы развлекались более чем мирно, соря деньгами в кабаках и щупая шлюх и не скрывая при этом своих имен и гербов. Так что даже я был вынужден приказать намалевать себе горгулью на знамени, чем несказанно порадовал юного Раймона. Дело в том, что у Романе завелась сердечная подружка, к которой он воспылал нежностью и которую стремился покорить не столько лиричными канцонами и любовными стихами, сколько звоном золота и геральдическим блеском. Поэтому всю неделю мы вели себя паиньками, аккуратно пропивая деньги в одних и тех же кабаках и время от времени показываясь возле дома прелестницы.
Устроившись, как обычно, в уголке, я попивал кислое винцо, заедал жареным мясом и слушал рассказы завсегдатаев.
Неожиданно двери распахнулись, и я увидел старого, одетого в меховую телогрейку и шлем рыцаря и стройную красавицу, на которую он опирался, как на костыль.
Старик устроился недалеко от моего стола и заказал вина себе и своей молодой спутнице. Рожи всех посетителей трактира тут же обратились к этой странной паре. И было из-за чего. Женщин, в том числе и шлюх, в такую пору и в таком захудалом кабачке отродясь не водилось. Незнакомка же была высока ростом, с убранными под золотую сетку черными волосами. Ее темные глаза с поволокой излучали свет и неженскую силу, а длинные пушистые ресницы выглядели восточными опахалами, которые привозили с собой из земель неверных крестоносцы.
Пьяный суконщик, пропивающий свой недельный заработок вместе в шайкой дружков, рыгнув и отерев руки о пивное брюшко, выбрался из-за своего стола и, не ожидая приглашения, плюхнулся на скамейку напротив таинственной незнакомки. Я услышал женский крик и, быстро проглотив остатки своего вина, сделал шаг в сторону грубияна. Широко размахнувшись, я утвердил кружку на лысине суконщика.
Конечно, будь на его месте более достойный соперник, мне следовало усовестить его или вызвать на поединок, но с подобными отбросами и следовало обращаться как с мусором, который можно только выбросить вон.
Крякнув и пустив струйку кровавой пены – должно быть, прикусил язык, – толстяк осел под стол. И тут же ко мне подлетели его дружки, один вооруженный похожим на кухонный нож широким кинжалом, другой – со столешницей в руках. Мгновенно оценив ситуацию, я ухватил угрожающего мне ножом забияку за запястье и со всей силы маханул его о надвигающуюся на меня столешницу, после чего оба пьяницы повалились на пол.
Я кивнул трактирным слугам, чтобы они выдворили их на улицу, кинув кошелек в уплату их ужина, и хотел вернуться на свое место. Но старый рыцарь любезно попросил меня присоединиться к их с дочерью трапезе.
Оказалось, что они уроженцы Прованса, где веками были земли их предков. Они не оставили бы ни за что на свете свой фамильный замок, но после случившегося там пожара семейство было вынуждено перебраться к родственникам в Тулузу. Прежде чем решиться на путешествие с дочерью, старик благоразумно отправил в Тулузу своих сыновей, и после того как они ответили отцу, что их ждут, старый рыцарь покинул родные стены.
И все бы было хорошо, но, должно быть, старый рыцарь действительно давно не выбирался из своего замка. Ибо он не рассчитал время, которое было ему необходимо, для того чтобы добраться до Тулузы, и явился туда на день раньше запланированного, к тому же на закате, когда стража закрывает городские ворота и добрые христиане расходятся по своим домам.
Рассказывая свою историю, старик щедро потчевал меня хмельным вином, так что я удивлялся тому, как складно шел рассказ и с какой скоростью слуги убирали порожние кружки и ставили на стол полные.
Свою неслыханную щедрость старик объяснял тем, что благодарен мне за ту небольшую любезность, которую я им оказал, кроме того, он желал бы продлить нашу беседу, так как опасался, что на него или его несравненную дочь снова могут напасть.
Признаться, я и сам не смел подумать о возможности бросить прекрасную Марию и ее отца, благородного сера Гийо де Гамурета, на произвол судьбы. В чем я и заверил их самым искренним и почтительным образом.
Старик ждал утра, трясясь от страха за припрятанную на груди мошну и сидящую рядом с ним красавицу дочь. Утром он рассчитывал отыскать дом своих родственников.
Я просидел бы с ними до утра, но тут в трактир явился юный паж, Арно из Руссильона, состоящий в свите Раймона, которому я открыл место, куда собираюсь идти. Он сообщил мне, что молодой хозяин отправился в замок и желает, чтобы я был там, так как могу понадобиться ему в любой момент.
