Юрий Волошин - Зеленые холмы Винланда
Сивел мгновенно понял, заискал меч.
– Хеге! – выдохнул Орм, опускаясь в новое кресло. Просто ноги на секунду подкосились.
– Не время, Орм, не время рассиживаться. Вставай, оружайся. А там… посмотрим. Эх, рыбаки не вернулись! Мало нас…
Голоса из соседнего дома вырвались во двор. Смутные тени приближались к их дому, размахивая кольями и копьями.
– Задвигай засов! – скомандовал Белян. – Оружайся! Луки, стрелы – тоже сюда. Ленок, ищи! Быстрее!
В дверь забухали мощные удары.
– Эй, Орм! Вылезай! – Это Гундер. Груб Гундер, груб. – Хватит самому жрать хлеб, Орм! Мы тоже хотим! Не отдашь добром, возьмем силой!
– Чего шумишь, Гундер? – ответил Орм, затягивая время, надевал кольчугу и шлем. – Сам знаешь, что это не для вас!
– А нам что, с голоду подыхать? Отворяй! Выбивай, ребята!
Удары в дверь забухали снова. Она скрипела, трещала и тряслась.
– Сивел, ну-ка пугни их через окно стрелой!
Дзинькнула тетива, лопнул пузырь на оконце, заверещал кто-то на дворе.
Среди нападающих возникло некоторое замешательство. Но Гундер рявкнул:
– Чего встали?! Вали дверь! И не высовывайся!
Снова раздался стук, но… поодаль. Не в дверь, а в калитку, выходящую к морю.
– Эй, Глум! – снова рявкнул Гундер. – Глянь, кто там грохочет в морскую калитку? Дай им хорошенько!
Стучали рыбаки Торда, возвращавшиеся с ловли. Они и недоумевали, почему их не впускают. Шум и крики из усадьбы тоже насторожили.
– А ну прочь отсюда! – крикнул им Глум, приоткрыв калитку.
– Глум, ты что?! Это ж мы, рыбаки! С рыбой вернулись. Отойди, пройдем.
– Не велено, отвали!
– Кем не велено?! И что за шум?
Глум вышел за ограду и притворил калитку. В руке – меч, на голове – шлем. Он попер плечом и замахнулся мечом.
Кровь бросилась в голову Торду. Он, кормщик, и его не пускают в собственный дом! И кто?! Его подчиненный!
Торд молниеносно вскинул весло, которым колотил в калитку. Глум не успел прикрыться, – удар разъяренного кормщика обрушился на шею. Глум упал, из носа, изо рта брызнула бурая струя. Торд со всего маху добавил веслом в бок. Глум засучил ногами.
– Люди, бежим во двор! Там что-то не то! – Торд подхватил меч Глума, сорвал с него шлем, нахлобучил на себя.
Вокруг дома Орма толпилось человек десять во главе с Гундером. Таскали дрова и хворост, готовясь поджечь дом.
– Стой всем! Что тут делается? – крикнул Торд, как в былые времена его морских походов.
– Не мешай, Торд! – огрызнулся Гундер.
– Я тебе так помешаю, что своих не узнаешь! А ну разбегайся!
– Отойди! Парни, бейте его! Он за Орма! Не отдадим хлеб, а Орму все равно не жить! Поджигай быстрее!
И тут дверь дома распахнулась. На двор выскочил Белян с мечом в руке и щитом. Кольчуга, шлем. Глаза льдисто сверкали, изо рта вырывались нечленораздельные звуки. Он бросился на Гундера и страшным ударом меча в одно мгновение отсек кисть правой руки. Меч выпал, а кисть болталась на оставшихся жилах.
Гундер опустился в снег, орошая его алыми струями.
Белян бросился на остальных мятежников. Те врассыпную.
– Берсерк, берсерк! Спасайся! Берсерк! – вопили они вразнобой.
В мгновения двор опустел. Только Орм, Сивел и Беляк стояли при всем оружии. Да Ленок боязливо выглядывал из двери. Ну, и Гундер, понятно, лежал в снегу, впав в беспамятство от болевого шока.
Из-за угла дома высунулся Торд, показывая пустые ладони и давая понять «берсерку»: мол, это я, Торд, а не кто другой, Торд я, за Орма я… вот и Гундер сказал…
Белян стал успокаиваться. Лицо отходило от напряжения. Он тяжело дышал, пот градом катил по лицу.
– Ну, и напуга-а-ал ты нас, – очень мирно протянул Торд.
– Ух! – выдохнул Белян. – Второй раз такое со мной. Ничего не мог с собой поделать.
– Зато вмиг всех разогнал!.. А что тут случилось? Орм?
– Сам не знаю. Вдруг явился Гундер и стал требовать зерно. Ломился в дверь, потом стал поджигать, да ты помешал. Потом Белян рассвирепел и выскочил. Мы за ним, но он и сам справился. Вот так.
Торд подошел к раненому, пнул ногой:
– Эй, Гундер! Гундер, эй!
Гундер остался недвижим.
– Неужто готов?
– Да нет, дышит, – подоспел Ленок, склонился над поверженным. – Но в беспамятстве. Надо Вефа позвать, лекаря нашего…
– Погоди пока, – придержал Белян. – Он, Гундер, все равно ничего не скажет. Даже если в себя придет. Видно, виноват сильно… Надо вот что… Надо всех мятежников собрать да допросить. Момент сейчас удачный. Истины момент.
– Верно! – кивнул Орм. – А ну лови лихих людей! И сюда их, ко мне! Суд учиню!
Первым притащили Глума, скорчившегося и бледного. У него было сломано ребро, шея распухла и побагровела.
– Говори!
Глум молчал, дышал часто и хрипло. Молчал. Вот тот случай, когда не подчинился вышестоящему. Оно и ясно, если знать, кто бугорок в лесу спроворил.
Привели Льота.
– Говори, кривой! Говори, что побудило Гундера напасть на нас? – Орм приподнял концом меча подбородок плененного.
Кривой Льот не отличался храбростью и не стал запираться.
Орм побледнел снежно. Вскинулся. Меч молнией описал дугу и опустился – на голову Глума. Хрусть – и пополам…
Кривой Льот ойкнул, упал в снег и юркой змеей пополз подальше, подальше.
Орм тускло посмотрел вослед: и до тебя, кривой, дело дойдет, а пока… С мечом на изготовку грузно пошел к бездыханному Гундеру, готовясь изрубить в куски. Но его догнал Белян, облапил сзади, остановил:
– Погоди, Орм, погоди… То слишком легкая смерть для него будет…
16
Усадьба после мятежа притихла. Орм требовал карать каждого второго из приспешников Гундера, не вникая, насколько кто виноват. Торд и Белян таки убедили его ограничиться казнью вожака. Гундера в полусознательном состоянии отволокли на опушку леса – туда, где нашли тела Хеге и Одда. Оставили его повешенным за ногу на суку дерева. Следующим утром нашли обгрызенным волками и лисицами. Закоченевшее тело покачивалось на ветру, множество звериных следов испещрили весь снег вокруг. Решено было не предавать тело земле, а оставить хищникам.
Кривой Льот получил двадцать палок и теперь валялся в темном углу дома, стеная и охая, но довольный, что остался жив. Остальные сторонники Гундера тоже получили свою долю палок…
За оградой появились первые холмики с крестами – Хеге и Одд…
* * *А жизнь продолжалась. Забота о пропитании гнала охотников в лес за добычей. Но ее становилось все меньше. Приходилось забираться все дальше от берега.
В один из дней ватажка Сивела ушла на два дня от усадьбы и разделилась на две группы. Белян услышал далекий крик Сивела, а затем и чужие вопли. Та-ак… Вот и оно! Белян с лекарем Вефом бросились на крики. Снегу выпало много, и бег был труден. Они проламывались прямиком, опасаясь, что не поспеют.
