Александр Мазин - Белый Волк

Чтобы попасть в Средиземное море, нужно сначала с запада обогнуть земли франков, потом Испанию, где в данный момент властвовали арабы, затем пройти через Гибралтар в Средиземное море, проплыть вдоль южных границ той же Франкской империи, собранной Карлом Великим, но ныне поделенной натрое его наследниками, и лишь затем оказаться у берегов вожделенного Италийского королевства.

Но одной географии мало, чтобы понять истинную трудность задачи. Ведь всё это время викингам придется плыть вдоль чужих берегов. Не то чтобы незнакомых (скандинавские купцы бывали даже в Адриатическом море, да и тамошние тоже, бывало, доплывали аж до Бирки[14]), но очень, очень недружелюбных. Придется приставать к этим берегам, чтобы пополнить запас пресной воды и пищи… Ну и пограбить, если получится. Конечно, викинги — великие воины. Но даже величайшая армия, отрезанная от «баз», может воевать лишь ограниченное время. Нет пополнения, нет отдыха… Да и добычу домой еще доставить надо.

Поэтому без знания будущего маршрута — ну просто никак. Даже до Франции — путь неблизкий. А уж обогнуть всю Европу… Об этом деянии такие саги сложат, что слава пройдет сквозь тысячелетия. Если деяние удастся.

Хальфдан, будучи сыном Рагнара, был в курсе самых заветных планов. И пропагандировал их как мог. Наш хирд пользовался среди разбойничьей братвы немалым уважением. И пусть под знамя Ворона[15] охотно вставали тысячи любителей чужого добра, между дикой вольницей и дисциплинированным отрядом есть большая разница. Хотя, по-моему, Хальфдан просто хотел упрочить свое положение. Он был не единственным и далеко не самым крутым сыном своего славного папы, а молодости свойственно честолюбие.

В общем, мы хорошо посидели и расстались друзьями. А мой кошель стал легче еще на полмарки. Попойку-то оплачивал я. Нет, больше ни одного трупа! Этак и в нищету впасть недолго.

Глава двенадцатая,

Когда-то давно я полагал, что довольно прилично играю в футбол, волейбол, баскетбол и прочие игры с мячиком. Не профи, конечно, но в любительской команде попинать или покидать мячик — легко и с удовольствием.

Вот только здесь в мяч играли по-иному. Да и мяч был другим: тяжелым и неупругим. Вдобавок лупить его можно было не только ногами-руками, но и палками.

Самый популярный вариант был таким. Игроки разбивались на две команды и посредством этих самых палок и различных частей туловища пытались загнать набитую шерстью штуковину весом килограмма три-четыре на территорию противника. В этой игре у меня было не много шансов на успех. Весовая категория не та.

Зато другой местный вариант игры в мяч меня заинтересовал куда больше.

Во-первых, никаких палок. Во-вторых, мяч — намного легче. Как я понял, он состоял из толстой пленки животного происхождения, набитой перьями и зашитой в шкуру. Вот этот предмет был куда больше похож на привычный мне мячик. Кроме того, согласно правилам, его нельзя было хватать.

Чем-то это напоминало волейбол.

Площадка из утоптанного снега делилась пополам. Пересекать условную линию запрещалось. Нельзя было также хватать, бить или иным способом пытаться изувечить противника. Только — мячом. Если получится. Играли, кстати, в особых «трехпалых» (большой, указательный и все остальные) рукавицах.

Правила были таковы. Одна из команд получала в пользование мяч и перебрасывалась им с помощью пинков и тычков, пока кто-нибудь, улучив момент, не зафигачивал мячик на территорию противника. Мяч следовало отбить. Если это не удавалось и мячик падал на землю, команда противника получала очки, а проигравшие теряли часть территории.

Просто и эффективно. Победителями считались те, у кого к концу игры было больше земли. Всё как в жизни, правда?

Численность игроков в команде строго не регулировалась. Главное, не меньше двух. В данном случае соперников было по трое с каждой стороны.

Молодой дренг Флоси, Свартхёвди и, в качестве капитана команды, сам Ульфхам Треска.

Это было оправданно, потому что капитаном второй команды стал Трувор. А его подручными Рулаф и варяг Витмид, с которым мы за всё это время не перебросились и десятком фраз, настолько он был немногословен.

Зато мячик он перебрасывал довольно ловко. Пару квадратных метров территории наверняка выиграл он.

Желающих занять место на площадке среди зрителей было достаточно, поэтому играли на время. Время же отмеряла тень от воткнутой в сугроб палки.

Мяч мелькал в воздухе. Каждый удачный шлепок сопровождался ревом зрителей.

Я с удовольствием болел. Ни за кого-то конкретно (все ведь — свои), а за хорошую игру.

Надо признать, обе команды с мячом управлялись ловко. Бывало, мячик не касался земли целую минуту.

Отбивали его не только ногами-руками, но и всеми частями тела: коленями, плечами, головой… Иной раз прилетало неслабо. У Рулафа борода покраснела от крови, а у Свартхёвди заплыл глаз. Нормальное дело.

Нормальное-то нормальное, но примерно на десятой минуте игры (варяги были в выигрыше) посланный ногой Рулафа мяч угодил Свартхёвди точнехонько по мужскому достоянию.

Больно, однако! Медвежонка скрючило. Однако согласно правилам останавливать матч из-за выхода игрока из строя не полагалось. За следующие несколько минут скандинавы проиграли почти метр территории.

Варяги не скрывали радости… Пока более или менее оклемавшийся Свартхёвди совершенно сознательно не запустил мячом в лицо Рулафа. С дистанции полтора метра. Причем грубо нарушил правила: то есть бросил, а не отбил. Бросок у Медвежонка был — что надо. Не ожидавший подлянки Рулаф мешком повалился на снег…

…И молчун Витмид с разворота, от души, засветил Медвежонку кулаком в висок.

Таким ударом и убить можно. Хорошо, что у викингов такие крепкие черепа.

Крепкие-то крепкие, но Свартхёвди улегся рядышком с Рулафом…

И начался кошмар.

Я и оглянуться не успел, как остался в одиночестве. Ну если не считать дюжины зрителей из других хирдов.

Пяти секунд не прошло, а на игровой площадке уже не две команды, а два ощетинившихся мечами боевых строя. Так быстро, словно всю жизнь тренировались, три десятка наших, варяги и скандинавы, разделились и встали друг против друга.

С варягами, не раздумывая, встали эсты и ладожские словене. А я…

А я поступил как человек будущего. То есть, наверное, как идиот. Потому что бросился между ними. Раскинув руки, этакой живой прокладкой. Лицом — к скандинавам, потому что был уверен: Трувор никогда не ударит меня в спину.