Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа
– Ты же ешь только диетическое!
– Все равно, – сказала Лариса. – Согласись, проиграть конкурс из-за лишнего бутерброда глупо. А потом еще укорять себя за то, что ты не сделала для победы все, что нужно.
– Ладно, пошли в класс, – поторопила подругу Ксанка, и ее голос тут же заглушил пронзительный звонок.
Лариска прополоскала рот, и подруги побежали в кабинет математики.
– А вот и наши красавицы: Мещерякова и Кравченко! – воскликнула учительница, жестом удерживая девчонок в дверях. – Все прихорашиваетесь? Только о конкурсе красоты думаете? А вы не думаете о том, что схлопочете «двойку» по алгебре или геометрии и ни на какой конкурс уже не попадете?
– Извините, Тамара Михайловна, – попросила Лариса.
– Мы думаем, Тамара Михайловна, – заверила Ксанка, потупив глаза, чтобы меньше был заметен легкий след туши.
– Значит, думаете? – ехидно переспросила учительница. – Тогда прошу к доске… Кравченко.
Лариса осталась, а Ксения совершенно спокойно заняла свое место за партой. Спокойно, потому что нельзя показать особенной радости, тогда следующий вопрос достанется ей. А спокойствие Ксанки было продиктовано тем, что она лишь пару раз позволила Тамаре Михайловне заподозрить, что плохо разбирается в ее предметах. Именно благодаря этому она избегала частых вызовов к доске. И сейчас выбор пал на Ларису потому, что учительница считает ее более слабой. Ксанка одна знает, что это не верно, их способности в этой области приблизительно одинаковы, но в конце концов они опоздали из-за Лариски, которая совершенно не вовремя вызывала у себя рвоту.
Подружка отвечала довольно бойко, она не меньше ксанкиного старалась в последнее время получать только хорошие оценки. Даже сильнее старалась, так как теперь они больше общались в школе, чем вне ее, несмотря на то, что жили в одном доме и даже одном подъезде. Лариса, а особенно ее мама, все чаще говорят Ксении, что она занята уроками, ей некогда развлекаться. Ксанку это не слишком обижало, у нее и без Лариски друзей много.
А кроме них был еще троюродный брат Степан Ларионов, ее ровесник, который жил в соседнем дворе и учился в другой школе, но чуть не каждый день приходил в гости. «Вот это моя порода», – говорил дед Даня и трепал белобрысую голову подростка. Он любил рассказывать мальчишке о подвигах Мстителей и его деда Петра, а Степан любил слушать эти истории, уже изрядно надоевшие всем остальным домашним. За это Даниил Иванович показывал хлопцу именной маузер, подаренный еще Буденным, и, как подозревала Ксанкина мама Ирина, возил Степку за город пострелять из редкого оружия.
Дверь решительно распахнулась, и на пороге возник директор. За ним гуськом вошли двое милиционеров и один человек в штатском. Загремев стульями, школьники встали, самые хулиганистые из них недоуменно переглянулись. Не из-за потасовки же на вчерашней дискотеке такой сыр-бор?
– Извините за вторжение, Тамара Михайловна, а ты, Лариса, садись… Вы тоже… – махнул рукой директор. Класс сел. – Дело в том, что в нашей школе случилось большое несчастье, сегодня утром погибла ученица параллельного с вами класса Инна Сурикова.
По классу метнулся испуганный гул.
– Вот товарищи из милиции, они будут по очереди вас вызывать и расспрашивать. Прошу вас оказать помощь следствию и рассказать все, что знаете. После этого вы свободны, на сегодня уроки отменяются. У меня все, Тамара Михайловна.
– Владимир Васильевич, а как это случилось? Ее машина сбила, да?
– Товарищи из милиции вам все объяснят…
Директор вышел, и слово взял штатский.
– Здравствуйте, меня зовут Карпов Николай Николаевич, я расследую убийство вашей соученицы Суриковой.
Класс ахнул.
– А как…
– Никаких подробностей о происшедшем я, в целях тайны следствия, разглашать не могу. Единственное, что скажу, преступление было совершено, когда Инна шла утром в школу. Прошу вас пока не разговаривать на эту тему, мы будем вызывать вас в соседний класс по очереди. Постарайтесь пока припомнить все, что вы знаете о Суриковой. Пожалуйста, трое человек с первых парт, пойдемте с нами.
– Тихо! – погасила возникший сразу после ухода милиционеров гомон Тамара Михайловна. – Помолчите оставшиеся от урока полчаса.
– Но Тамара Михайловна! О другом-то можно?
– Нельзя! Хотя бы перед ликом смерти имейте совесть! – твердо сказала учительница, подтверждая и без того прочную репутацию стопроцентной дуры.
Ксанка сидела в шоке, словно попала под прозрачный, но непроницаемый колпак. Инна! Такая жизнерадостная всегда, такая веселая. Никак не верилось, что ее нет, что умерла… Еще вчера они болтали, обсуждая предстоящий конкурс красоты, Инна должна была участвовать там вместе с Ксанкой и Ларисой. Она еще дала ей эти таб летки, хоть у Ксении и не было с собой нужной суммы…
На стол перед Ксанкой упала записка. «Какой ужас, правда?» – прочла девушка и оглянулась, узнав почерк. В Ларисиных глазах стояли слезы, за которыми метался неподдельный испуг. Ксения чуть кивнула и отвернулась. Перебрасываться записочками, словно из-за того, что кто-то с кем-то в кино не пошел, ей не хотелось. Случилось действительно страшное, непонятное и темное дело. Инночку, стоящую перед глазами живой и улыбчивой, было отчаянно жалко. Лариса за спиной начала тихонько всхлипывать, у Ксении от этого тоже защипало глаза.
Очередь продвигалась неожиданно быстро, и минут через двадцать к милиционерам вызвали Ксанку. Она попала на допрос к Николаю Николаевичу.
– Как вас зовут?
– Ксения Мещерякова.
Сыщик записал ее фамилию в простой блокнот.
– Вы хорошо знали погибшую?
– Да, как и все. Знакомы с первого класса.
– Вы были подругами?
– Да, но не очень близкими.
– Когда вы в последний раз разговаривали с Инной?
– Вчера.
– Заметили ли вы, Ксения, – глянул в блокнот Николай Николаевич, – вчера что-нибудь необычное?
– Нет.
– Инна не волновалась, не высказывала никаких опасений? К ней никто не приставал?
– Нет.
– О чем вы говорили?
– О конкурсе красоты.
– Это самая популярная тема последнего времени, как я понял?
– Да, мы обе должны были в нем участвовать.
– Значит, вы были конкурентками?
Ксения пожала плечами.
– Я как-то не задумывалась. Всего участниц будет около двадцати, от нашей школы – двое. Моя лучшая подруга Лариса Кравченко и я. Инна считалась как бы запасной, будет ли она принимать в конкурсе участие, должно было решиться перед самым его началом.
– Знаете ли вы еще что-то, что может представлять для следствия интерес?
– Нет, ничего особенного я не знаю.
– Спасибо вам, Ксения, до свидания. Но если что-нибудь вспомните…
– Обязательно сообщу. До свидания.
