Николай Харин - Снова три мушкетера
В это время на фелуке, стоящей в гавани, продолжались восстановительные работы. Достойный помощник капитана превосходно справлялся со своей задачей. Течь, образовавшаяся в трюме, после того как судно получило удар, была устранена, такелаж приведен в порядок.
Г-н Эвелин принимал самое деятельное участие в работе. Его можно было встретить почти одновременно то на юте, то на баке, то в трюме.
— Живее, ребята! — поторапливал он матросов, по-видимому, давно привыкших к манере почтенного помощника. — Живее, а не то ларошельцы съедят нас вместе с костями: что ни говори, а мы выглядим поупитаннее их.
— Тише, Александр, — сказал подошедший капитан Ван Вейде, пряча улыбку. — Солдаты услышат.
— Они не понимают по-фламандски, — безмятежно отвечал г-н Эвелин. — А если и поймут, то что с того. В конце концов, в обычае приготовлять рагу из своих ближних нет ничего необыкновенного. Дикари, которых я поневоле долгое время имел возможность изучать на острове Эспаньола, — те вообще считают это в порядке вещей. Я даже знавал белых христиан, которые прибегали к такому способу пропитания.
— Пора бы уже появиться коменданту с девушкой, — задумчиво проговорил капитан. — В городе неспокойно.
— Всякое может случиться, — в тон ему добавил помощник.
При этом оба моряка переглянулись.
Они помолчали еще немного, а затем капитан подошел к Джейкобсону, который также казался встревоженным отсутствием коменданта.
— Что происходит в Ла-Рошели, мистер Джейкобсон? — спросил он.
— Вы прекрасно понимаете, что происходит, goddamn! — проворчал англичанин. — Чернь взбунтовалась. И все из-за вашей чертовой фелуки. Надо было сразу вас всех связать и позатыкать вам рты.
— Вы имеете в виду того бездельника, который сбежал с корабля в город? — спросил капитан Ван Вейде, сохраняя на лице все ту же невозмутимую мину. — Во всяком случае, прошу заметить, что это случилось в мое отсутствие.
— Это мне известно и без вас, — отвечал Джейкобсон, присматриваясь к огонькам, замелькавшим в одной из улиц, ведущих к гавани.
— Пожалуй, вам стоит поторопить коменданта, — спокойно сказал капитан, — иначе они доберутся до нас и от «Морской звезды» останутся только щепки. Они разнесут корабль в поисках рыбы, которую уже давно забрали и съели ваши солдаты.
— Мне не очень-то по душе ваш тон, — отвечал Джейкобсон, — но что касается вашего совета, то я и сам собирался поступить подобным образом. Я отправлюсь туда и потороплю их.
— Возьмите нескольких солдат — так будет безопасней.
— Черта с два! Солдаты будут стеречь вас. Мы скоро вернемся с комендантом и девушкой, — ответил англичанин, спускаясь по трапу.
Из описанного разговора со всей очевидностью следовало, что мистер Джейкобсон являлся доверенным лицом коменданта Ла-Рошели и был полностью посвящен в его планы. Как уже ясно читателю, планы эти были расстроены экстравагантным поступком Камиллы, которая в это время, завернувшись в плащ д'Артаньяна, безмятежно спала на тюремной койке. Иногда она улыбалась во сне.
Лакеи доставили портшез к церкви, указанной им их хозяйкой, и опустили его у церковной ограды. Навстречу из густой тени шагнула маленькая фигурка. Достойный кантор проявил весьма уместную в сложившейся ситуации прыть, опередив одного из лакеев и не позволив ему открыть дверцу портшеза. Он открыл ее сам.
— Почтительно приветствую вас, мадемуазель. Для такого старика, как я, ваши посещения большая радость и честь, — сказал кантор.
Д'Артаньян низко наклонил голову, пытаясь изобразить благосклонный кивок, и, приняв предложенную стариком руку, быстро последовал за ним.
Они миновали ограду, поднялись по широким каменным ступеням и, войдя в церковь, остановились.
— Я рад, что план мадемуазель де Бриссар удался. У нее доброе сердце, да благословит ее Господь, — проговорил старик.
— Да, да благословит ее Бог! — горячо воскликнул д'Артаньян, вкладывая в эту фразу много искреннего чувства, носящего, однако, значительно более мирской характер, чем подобало бы, учитывая ее содержание.
— Мы не задержимся здесь, — продолжал старый кантор. — Я сейчас выйду к лакеям и отпущу их под тем предлогом, что вы, то есть их хозяйка, останетесь здесь читать молитвы и слушать мою игру на органе. Она не раз посещала эту церковь во время осады, и мои слова не вызовут подозрений. Я скажу им, чтобы они вернулись через час или два.
— Каким образом мы выйдем незамеченными?
— В церкви несколько выходов — мы воспользуемся самым удобным для вас.
— Я так поражен всем происшедшим, что даже забыл спросить, кому я обязан своим чудесным спасением! — воскликнул молодой человек.
— Мадемуазель де Бриссар, конечно, и вашему слуге. Тому неразговорчивому малому, что прибежал ко мне несколько часов назад и передал мне ее слова.
— Но как ваше имя?!
— Меня зовут Франсуа Буало, я здешний кантор. Но моей заслуги, право же, нет в этом деле, сударь. А теперь я выйду к этим людям.
С этими словами старик исчез, а д'Артаньян остался в одиночестве и воспользовался тем, чтобы привести в порядок свои мысли.
Мушкетер немало пережил за последние сутки. Многих подобные испытания выбили бы из колеи надолго, но д'Артаньян был человеком другого сорта. Он успел подумать и о вещем сердце Атоса, и о его предусмотрительности, с которой он отправил Гримо в Ла-Рошель.
Однако все эти мысли очень скоро уступили место образу прекрасной и отважной Камиллы. Мы далеки от того, чтобы утверждать, что девушка уже завладела всеми помыслами д'Артаньяна, но нам кажется вполне естественным, что подобное романтическое приключение, которое только что пережил гасконец, привлекло его внимание к красивой девушке, а именно это и произошло в действительности.
Мэтр Буало вернулся и повел д'Артаньяна за собой, ощупью пробираясь в нужном направлении.
— Я отпустил их, — тихо проговорил он, не оборачиваясь и продолжая семенить мелким старческим шагом. — Мне показалось, что они что-то подозревают, но комендант держит свою челядь в строгости, поэтому лакеи повиновались. Однако, как только они вернутся, — разразится большой скандал.
— Кажется, где-то неподалеку уже скандалят вовсю, — заметил д'Артаньян, до того в молчании шагавший за своим почтенным проводником.
Они только что миновали перекресток и шли по маленькой, темной улочке, мощенной неровной брусчаткой. Им оставалось сделать тридцать или сорок шагов, чтобы достичь перекрестка, откуда послышались громкие, возбужденные голоса.
Подойдя ближе, д'Артаньян и почтенный мэтр Буало смогли разобрать слова.
