Анджей Збых - Ставка больше, чем жизнь
— Капитан Клос, знали ли вы группенфюрера Вольфа? — спросил Карпинский.
— К сожалению, нет.
— Почему «к сожалению»?
— Вольф — военный преступник. Он отдал приказ о расстреле польских и советских военнопленных.
— А также нескольких десятков итальянцев и англичан, — вставил Робертс.
— Прежде всего это были русские и поляки.
— Значит, вы знаете и об этом? — удивился Карпинский. — Откуда?
— Я пытался помешать этому преступлению, но, к сожалению, опоздал: приехал в лагерь через два часа после этой бойни. Я предлагал генералу Вильману начать с лагеря военнопленных, а потом уже захватить здание гестапо. Но Вильман настоял на своем. Он боялся, что если мы начнем с лагеря, то упустим гестаповцев и тогда вряд ли уцелеем.
— Мне кажется, — улыбнулся Робертс, — что вы являетесь противником гитлеровцев. С каких это пор?
— Вольф, — спокойно продолжал Клос, как будто бы не расслышав его вопроса, — вероятно, находится в этом лагере. Те четыре эсэсовца, о которых вы здесь упоминали, наверняка знают, под каким именем он скрывается. А может быть… — Клос заколебался и умолк.
— Я не уверен, что Вольф находится в этом лагере. В панике, которая охватила город в первые часы после нашего вступления, он мог легко ускользнуть. Но для чего вы, господин капитан, пытаетесь разыскать Вольфа? Может быть, это старые счеты абвера с гестапо? — допытывался Робертс.
— Я полагал, что он вам необходим больше, чем мне, — спокойно ответил Клос.
— Что это, предложение о сотрудничестве? — Робертс не скрывал иронии. — Мы готовы принять его, но не только по вопросу, касающемуся Вольфа. Надеюсь, вы меня поняли, господин капитан?
— Вы, господин Клос, упомянули о какой-то возможности, но до конца ее не раскрыли. Вы говорили также о тех четырех эсэсовцах, которые уже давно знают Вольфа и… — начал Карпинский.
— Понимаю, — прервал его Клос, — но я не имею никаких доказательств. Это только мое предположение. Хотя, может быть, один из них все-таки Вольф?
— А может быть, Вольф — это вы? — рассмеялся Робертс. — Вы соответствуете тому описанию, которое они дали. Ну хватит! — Он стал серьезным. — Мы остановились на вашем предложении о помощи в деле Вольфа. Но прошу вас, Клос, не забывать также о том, чего мы касались до этого. И советую вам, господин капитан, отнестись ко всему тому, о чем мы здесь говорили, со всей серьезностью. А теперь возвращайтесь к себе.
После ухода Клоса Робертс послал мотоциклиста за пивом.
— Мы должны немного отдохнуть, — сказал он Карпинскому. А потом, открывая консервную банку, спросил напрямик: — Как тебе понравился этот Клос из абвера?
— Кто знает, может быть, он действительно хотел нам помочь в розыске Вольфа? — в свою очередь спросил Карпинский. — Как ты думаешь, Робертс?
— Помнишь тот указатель, который приказал поставить старик Паттон, когда мы перешли голландскую границу: «Внимание, вы пересекли границу европейской цивилизации. С этого места начинается страна варварства». Ты страдаешь манией преследования. Этот Вольф не выходит у тебя из головы. Рано или поздно мы его найдем. Он от нас никуда не уйдет. Но нельзя забывать и о других, не менее важных делах. Этот капитан абвера хочет нам слишком дорого продать себя, а может быть…
— Что ты имеешь в виду?
— Немцы недооценили славян и их разведку. За это они дорого заплатили.
— Это ты, Робертс, страдаешь манией преследования, — улыбнулся Карпинский. — Допускаешь, что офицер побежденной армии должен радоваться предложению о сотрудничестве с победителями. Может быть, он отъявленный фашист и ненавидит нас или просто ему все уже надоело… Такое может случиться и со мной, — сказал он, немного помолчав. — Долго здесь не выдержу. Осточертела мне эта работа.
— Ты преувеличиваешь, старик, — махнул рукой Робертс. Он встал, походил по комнате и добавил: — Ну что ж, продолжим. В зале нас ожидают около тридцати человек.
5
В течение двух часов немецкие офицеры, вызванные на допрос, давали обстоятельные показания, отвечая на все вопросы Робертса и Карпинского. Их лица были хмурые, иногда равнодушные, а подчас откровенно враждебные. Одним из последних, кого допрашивали в этот день, был полковник Лейтцке. Карпинский начал с вопроса, который задавал всем:
— Что вам известно о Вольфе?
— Только то, что он возглавлял местное гестапо и теперь его разыскивают. Я не имею никаких причин, — добавил он через минуту, — чтобы покрывать таких людей, как Вольф, Он опозорил честь немецкой армии.
— Жаль, господин полковник, что вы раньше не пришли к такому умозаключению, — заметил Карпинский.
Лейтцке молчал, внимательно присматриваясь к американским офицерам.
— Вы, очевидно, антифашист? — рассмеялся Робертс.
— Я никогда не любил Гитлера, но я офицер и обязан был выполнять приказы.
— Все вы теперь так говорите, — вставил Карпинский и обратился к Робертсу: — У тебя есть к нему еще какие-либо вопросы?
— Что вам известно, господин полковник, о Клосе? Где его встречали? Не заметили ли чего-нибудь особенного в его поведении? — спросил Робертс.
Не догадываясь о цели этих вопросов, Лейтцке ответил, что знает Клоса не так давно. Ему известно только, что он служил в Польше и в России, получил Железный крест, что в абвере было не столь частым явлением.
— Больше ничего? А что вы лично о нем думаете?
— Ничего, — ответил Лейтцке. — У меня нет о нем определенного мнения, так как он не был в моем подчинении.
Робертс посмотрел на полковника с иронией:
— Можете идти, на сегодня хватит. Пройдет не так уж много времени, и мы научим вас кое-чему.
Лейтцке встал по стойке «смирно», отдал честь американским офицерам и, пристукнув каблуками, скрылся за дверью. Они остались одни. Робертс разлил коньяк по стаканам.
— Выпьем, Карпинский! — сказал он. — Я только что разговаривал с генералом по телефону. В штабе был офицер из русского представительства. Он заявил, что, по их данным, в нашей зоне находится этот самый группенфюрер Вольф. Они располагают весьма точной информацией. Что ты думаешь об этом?
— Если он здесь, — ответил Карпинский, — то мы должны его найти.
— Конечно. Но откуда русские об этом узнали? Мы должны это установить.
Карпинский сел за письменный стол и начал перекладывать какие-то бумаги.
— Не могу забыть, — вдруг тихо проговорил он, — как выкапывали изо рва трупы военнопленных. Их изуродованные лица, окровавленные тела, изодранная в клочья одежда… Страшное зрелище. Зачем Вольф приказал это сделать?
