Держава - Евгений Васильевич Шалашов
— Ага, — продолжил Кутепов, — деньги, значит, выводили во Францию на закупку оружия для польских патриотов. Значит, переворот планировали, восстание. Очень самонадеянно и глупо. Людей бы столько полегло…
Будем надеяться, что миновало. Но работы, предстоит много. Надо теперь всё доставленное оружие изъять, — вздохнул я.
— А с французами решили, что делать?
— Да, но это мы уже сами будем решать вместе с министром иностранных дел. Нота протеста отправлена французскому послу. Как раз после вас будет встреча с ним, на вечер назначена. Наместника Польши — Дамбровского тоже уже вызвали в столицу для дознания и беседы. Надо понять, в курсе ли он намечающихся переворотов, или тоже будет изображать невинную овечку.
— Ох ты ж, как получается… — насупил брови Кутепов, отложив очередной рапорт и перейдя к следующему, — Получается, Сангушко сам сдал Ларионова? Да, не ожидал я от Романа такого… Заявляет, что сам предложил, а вернее принял решение и убил Федышина, потому что фотограф мог представлять опасность. Роман Владиславович испугался и запаниковал, хотел подкупить, но Ларионов решил по-своему. Да, решительный мужчина. Был, — произнёс Кутепов, совершенно не обратив внимания на то, что сказал о нём в прошедшем времени, как будто того уже нет в живых. Хотя, зная Кутепова, даже если Ларионов и выживет, для генерала он уже мёртв, не существует такого человека.
Следующий протокол касался редакторов. Я его узнал, потому что сам не раз перечитывал. Редакторы, конечно, тут малую роль играли. На них давил Замятин — владелец тех газет. Плюс большие деньги платил Сангушко, а газеты ведь тоже в финансировании нуждаются. Но тем не менее, вместо того, чтобы доложить об этом в органы правопорядка и в имперскую службу, они просто стали строчить обличительные статьи, поэтому вполне заслужили ту судьбу, которая их ждёт. Их уже задержали, допросили, и вскоре их будет ждать суд. Все они сидели в Петропавловской крепости. Газеты, в которых они работали, по моему указу тоже были закрыты. И Кутепов об этом узнавал сейчас из донесения. Его брови то и дело сходились на переносице, или удивлённо поднимались вверх.
— Как я понимаю, рекомендовать вам пообщаться с редакторами других газет не нужно, чтобы они даже не вздумали писать что-то вроде того, что царская семья запрещает свободу слова и перекрывает кислород свободной прессе?
— А, уже сделано. Мезинцев в этом плане работает довольно быстро, — ответил я.
— Мезинцев, значит… Копает под меня?
— Нет, нисколько. Просто хорошо выполняет свою работу. Опять же, повторюсь: в отставку я вас не отпущу, просто сниму часть нагрузки, — повторился в который раз я. — Некоторые мысли у меня уже есть, но об этом мы с вами поговорим при следующей встрече. Сейчас я буду занят.
— Могу я взять с собой оставшиеся? — генерал кивнул на донесения и протоколы.
— Мезинцев передаст вам копии, — ответил я, не желая отдавать документы. Я и сам планировал ещё поизучать их на досуге. Слишком уж много информации вылилось на меня разом. Таких интриг я сам не ожидал.
* * *
После того, как я распрощался с Кутеповым, у меня должна была состояться встреча с послами Греции, о которой накануне говорила мне матушка.
Встреча прошла на удивление быстро, и точно по плану, который мне помогла составить Ольга Николаевна. Мы быстро обговорили дела и завершили церемонии, однако я немного волновался. Следом меня должен был посетить посол Франции, и эта встреча меня заботила гораздо больше.
Спустя час, уже ближе к вечеру передо мной стоял господин Жюльбер с подобострастной улыбкой.
«Скажи-ка, дядя, ведь не даром, Москва, спалённая пожаром французу отдана…» — хмыкнул я про себя. С церемониями приветствия было покончено, и посол терпеливо ожидал, когда я начну говорить.
— Господин Жюльбер, я сейчас встречаюсь с послами разных стран. Как вы понимаете, новое положение обязывает знать, как обстоит ситуация на политической арене, какие страны хорошо относятся к России, а какие не очень хорошо, какие страны готовы сотрудничать с нами, а какие, наоборот, готовы вставлять палки в колёса. Так же необходимо заново создавать союзы и укреплять дружеские отношения с соседями. Думаю, вы понимаете — стандартная политическая возня. Вот и вас пригласил, в том числе, чтобы узнать, как Франция относится к нашей империи.
— Вашье императорское величествё… — на ломаном русском протянул Жюльбер, — Скажу я вам, наш президент… Да что там президент… Каждый гражданин Франции рад тому, что в числе наших союзников есть такая страна, как Россия…
Это было только начало длинного монолога, который, если честно, меня порядком утомил. Большую его часть я попросту прослушал.
— Кстати, господин Жюльбер, как докладывает мне министр МВД, наши граждане, а именно иностранные студенты, очень переживают из-за событий, происходящих в Европе. Многие из наших граждан также беспокоятся о текущей ситуации между Францией и Германией. Хотелось бы услышать официальную позицию — какова цель этой войны? Думаю, вы имеете право выразить точку зрения от имени государства.
— Ваше императорское величество, позиция нашей страны — каждого гражданина, включая президента, довольно проста: мы стремимся к справедливости. Мы желаем восстановить наши территории, которые исторически принадлежат нам, а также вернуть те земли, которые Германия отняла у нас во время мировой войны.
В общем, понятно.
— Скажите, пожалуйста, а какие планы у вас на будущее? После захвата Германии, или, скажем, после возможного поражения? — я сделал всё возможное, чтобы не усмехнуться на последнем слове.
— Ну, моя роль невелика. Мне поручено поддерживать хорошие отношения с другими государствами, включая ваше. Что касается остальных вопросов, это предмет обсуждения с нашим президентом и кабинетом министров. Я уверен, у них есть проработанный план, и, если вы когда-нибудь встретитесь с ними лично, они смогут дать вам ответы на все ваши вопросы.
— Хорошо, — кивнул я, устремив свой взгляд на посла. — Кстати, я узнал, что вы поддерживаете тесные связи с некоторыми нашими чиновниками. Например, с Романом Владиславовичем Сангушко. Это не может не радовать.
— Да, это я знаком с Романом Сангушко. Правда, вряд ли наше знакомство можно назвать тесным. Мы несколько раз были вместе на охоте. Он очень приятный человек. Кроме того, мы обнаружили, что у нас есть общие интересы. Как вы уже поняли, мы оба любим охоту, и я думаю, что ещё не раз посетим охотничьи угодья вместе.
Ну да, ну да…
— Кстати, а кроме охоты у вас и Сангушко больше ничего не связывает?
Вопрос был довольно острым, но я задал его с максимально приветливой улыбкой, стараясь сформулировать таким образом, чтобы не
