Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Тебе идея моя понравилась или нет? – перебил Никифор.
– Ещё бы! Ты ослепителен, грандиозен! Клянусь тебе, Лев Мелентий рядом с тобой – тупое ничтожество! Давай выпьем, мой маленький сволочонок. Потом ты меня проводишь.
– Мне только нужно будет одеться, – смутился юноша.
– Я тебе помогу! То есть, подожду.
Царица и секретарь осушили чаши, после чего Никифор побежал в спальню. Его прекрасная собутыльница стала глядеть в окно. Наступало утро. Константинополь сонно шевелился, как человек, на лицо которого падают первые лучи солнца. Он ещё не проснулся толком, но настроение уже портится, потому что в голову лезут мысли о предстоящих делах. Таков был и город. По его улицам шастали ещё ночные бродяги, которым не посчастливилось в этот раз погулять на чужие денежки, но шагали также и люди, спешившие добывать себе хлеб насущный. Первые были злы потому, что сильно устали, вторые же – оттого, что им пришлось рано встать.
Взглянув на Никифора, появившегося из спальни, императрица невольно залюбовалась им. Перед ней стоял уж не мелкий служащий, поднятый среди ночи с грязной постели, которую он делил неизвестно с кем, а статный, изысканный царедворец. Он был в хламиде из серебристой парчи, расшитой орлами, и ярко-синих кампагиях. От него разило египетскими духами. Его волнистые, светло-русые волосы были не только хорошо вымыты, но и слегка подвиты.
– Кто это так тебя обслужил? – поинтересовалась игривым голосом Феофано.
– Друг, – как-то неохотно проговорил секретарь, – точнее сказать, приятель.
– О! Любопытно, чёрт побери! Он здесь ночевал, что ли?
– Да. Видишь ли…
– Он цирюльник? – не пожелала фея узнать подробности.
– Да, – обрадовался Никифор, – и замечательный!
– А ты его не уступишь мне на сегодня? Дворцовые мастера, я вижу, не столь искусны, как твой!
– Царица, он не пойдёт к тебе.
– Почему же?
– У него руки начнут трястись, и он наломает дров. Женщины его приводят в смертельный ужас.
– И тебя тоже?
Встав с кресла, августа дружески взяла руку секретаря – почти столь же маленькую, как и её собственная рука.
– Ты для меня – икона, – сказал Никифор.
– Ого! Ничего себе! Ты всегда краснеешь перед иконами?
Секретарь прикусил губу. Глядя на него, царица расхохоталась.
– Ладно, живи, богомольный юноша! Не забудь только поблагодарить иконы свои за то, что я спешу нынче. Готов, дружочек? Пошли!
Глава девятая
Солнце взошло уже. С моря дул довольно холодный ветер. По улицам двигались потоки чиновников, приглашённых на церемонию во дворец. У главных ворот дворца все потоки вливались в людское море. Оно шумело. Рагнар, от которого должен был поступить приказ открыть Благовещенские ворота, всё почему-то медлил. Внимательно поглядев на толпы, можно было заметить, что состоят они из людей различных сословий.
– Чёрт, сколько их! – пришла в изумление Феофано, – чего хотят они?
– Видеть твоё лицо, – объяснил Никифор Эротик.
– Стало быть, если я сниму сейчас капюшон, они поглядят на моё лицо и пойдут домой? Так, что ли, дружочек?
– Нет, госпожа. Они не поверят, что перед ними – царица. Подумают, что богиня!
Императрице стало смешно. Чиновник повёл её к боковой калитке, стараясь как можно дальше обходить группы людей и даже отдельных прохожих. В эту минуту на глаза августе Феофано попался юноша с длинными чёрными волосами, одетый как сарацин. Стоя в стороне, он мрачно глядел на толпу.
– Ой, какой красавец! – вскричала императрица, пальцем указав на него, – взгляни, Никифор Эротик!
– Ах, чёрт! – испуганно прошептал секретарь, взглянув.
– Что такое?
– Ведь Это же Калокир!
– Да ну! В самом деле?
– Солнцеподобная! Умоляю, пойдём быстрее! Никак нельзя допустить, чтобы он увидел нас вместе!
Но в этот миг порыв ветра снял капюшон с головы царицы, а Калокир, которому ветер подул в лицо, взял да повернулся в сторону парочки.
– Черти бы тебя взяли, – пробормотал Никифор, пытаясь скрыться за Феофано. Но было поздно. Иоанн уже шагал к ним и не отрывал глаз от августы, снова накинувшей капюшон.
– Добрый день, – сказал херсонит, приблизившись, – вот удача, Никифор, что ты мне встретился! А иначе я бы не смог войти во дворец.
– Люди логофета тебя не застали дома? – спросил Никифор с досадой.
– Нет, я под утро ушёл в кабак. Сейчас прямо из него.
– Ясно. Имею честь представить тебе царицу Восточной Римской Империи, солнцеликую автократоршу Феофано, мать маленьких василевсов.
Издали Калокир не успел всмотреться в лицо августы. Поэтому он сейчас просто не поверил своим ушам. Когда же царица, чуть приподняв капюшон, с улыбкой взглянула ему в глаза, он и им отказался верить. Сотни людей описывали ему прекрасную Феофано. Его фантазия много раз рисовала ему её, и образы были один другого божественнее. Теперь же, увидев её воочию, он признал, что все они оказались гораздо хуже действительности. Не в силах оторвать взгляда от изумрудных очей властительницы Империи, он упал на колени. Её капризные губы гневно скривились.
– А ну-ка, встань! – потребовала она чуть слышно, – или ты хочешь, чтобы меня узнала толпа?
Калокир поднялся. По его впалым щекам разлился огонь.
– Я просто раздавлен, – прошептал он, – клянусь Иисусом!
«Вот тебе раз!» – мелькнуло в уме царицы, – «Ещё один раздавленный! Красота! Этот, впрочем, стоит всех остальных, вместе взятых!»
Что до Никифора, то внезапное потрясение Иоанна его скорее встревожило, чем удовлетворило. Он ещё вчера понял, что Калокир – не из тех, кто способен долго быть в потрясении.
Двое юношей и царица вошли в сады василевса через уже знакомую Иоанну дверь в крепостной стене. Феофано, сняв капюшон, направилась по одной из самых узких тропинок вглубь райских кущ. Они сплошь цвели. Деревья, борясь с порывистым ветром, роняли белые лепестки свои в царство роз и водяных лилий. Никифор и Калокир шли следом за венценосной красавицей. Иоанн отчаянно призывал на помощь весь свой цинизм, всю свою насмешливость, рассудительность – что угодно, лишь бы не выглядеть дураком хотя бы в глазах лягушек, которые на него глядели внимательно из травы. Но все его замечательные черты, казавшиеся ему неотъемлемыми и прочными, как умение плавать, остались там, за стеною. Пловец барахтался и тонул, как будто к его ногам был привязан груз. Словом, Калокир пытался понять, что, собственно, происходит, но понимал лишь одно: он – просто ребёнок, которого водят за нос.
Его попутчик несколько лучше владел собою, хоть и не сомневался в том, что судьба, столкнув его у стены с Калокиром, сыграла гнусно. Императрица шагала быстро, почти бежала. Песок чуть слышно скрипел под её ногами. Иногда фея сворачивала с тропинки, чтобы сорвать приглянувшуюся ей розу. Юноши останавливались и ждали. Следя за императрицей, склоняющейся к цветочку, Иоанн чувствовал, как к его лицу приливает кровь. Когда Феофано возобновляла путь свой, он устремлялся следом
