Дадли Поуп - Лейтенант Рэймидж

— Могу я поинтересоваться, почему остальные не пришли с вами?

— В этом не было необходимости. Крестьянин убедился, что вы не француз, но сообщение наводило на подозрения. Мы решили, что вы пытаетесь таким образом дать кому-то из нас понять, что встречались с ним прежде. Естественно, что «алебастр» подразумевал рудники в Вольтерре, или семью ди Вольтерра. Но я никак не могла припомнить маленького мальчика и строку из Данте.

— Почему же тогда пришли вы, а не кто-то из мужчин?

— Потому что в этом замешан род ди Вольтерра, — нетерпеливо сказала она, — как только я услышала ваш разговор с Нино, я поняла, что вам ничего не известно о смерти моей матери. И тут этот человек, — она указала на Джексона, — набросился на меня.

— Вы не боялись попасть в ловушку?

— Нет, я доверяю мнению Нино, — его семья служит нам в течение многих поколений, а кругом, — взмахнула она рукой, — простирается моя земля. Так или иначе, вряд ли вам удалось бы поймать меня, поскольку перед тем, как пойти к нам, Нино обыскал все окрестности.

— Но он не сумел найти моих людей!

— Как же, нашел! Ваша лодка спрятана в камышах, а часовой расположился наверху, на вершине дюны. Кстати, он спал, как и остальные пятеро в шлюпке.

Рэймидж посмотрел на Джексона, который явно взял на заметку необходимость разобраться с часовым, и, судя по выражению его лица, не прочь был бы разобраться и с девушкой тоже.

— Если вы не думали, что это ловушка прежде, то теперь, я надеюсь, вы доверяете мне?

Она улыбнулась, словно протягивая масличную ветвь мира, и весело сказала:

— Доверяю. Надеюсь, что и мои спутники тоже поверят вам. Эти люди привыкли к дворцовым интригам, они с трудом допускают мысль, что можно кому-то верить, даже друг другу.

— Однако у них нет выбора, и им придется довериться мне. Более того, они должны будут подчиняться моим приказам, — жестко сказал он, стремясь изначально поставить свой авторитет вне всякого сомнения. Чтобы прервать последовавшую за его заявлением напряженную паузу, он добавил, — мадам, я очень устал, поэтому, надеюсь, вы простите мою несдержанность, и то что я вел себя немного aspro. Мне лишь хочется, чтобы вы поняли: приказ предписывает обеспечить вашу безопасность, и я намерен выполнить его любой ценой.

Тон девушки, чья масличная ветвь оказалась отброшенной в сторону, снова сделался ледяным:

— Вы сдали свой корабль. Что же вы намерены делать, имея в распоряжении только маленькую шлюпку?

— Если вы и ваши товарищи забудете про существование слуг и комфортабельных кают, то мы можем рассчитывать встретить корабль близ Джильо, или, если такого не произойдет, отправиться в Бастию. Хлеба и воды у нас достаточно. Под хлебом я понимаю корабельные сухари, нечто вроде жестких галет. Шлюпка будет переполнена — сможете ли вы объяснить это вашим друзьям?

— Не исключено, что нас может заметить и захватить в плен французский корабль?

— Такой риск существует, но он не слишком велик.

— Но все же он есть, — это прозвучало не как вопрос, а как констатация факта.

— Безусловно, мадам. Также есть риск попасть в шторм. Эти опасности вполне сопоставимы с тем, что вы можете попасть в руки людей Бонапарта, если останетесь здесь. Так что если вы и ваши друзья не возражаете против путешествия в шлюпке, я к вашим услугам, — добавил он, не сумев удержаться от нотки высокомерия, прозвучавшей в его голосе.

— А если нет? Если им не понравится идея отправляться в долгий вояж на крохотной лодчонке?

Об этом в приказах ничего не говорилось, если не считать того, что замечание адмирала об исключительной значимости этих людей подразумевало и такой пункт.

— В таком случае могу предложить лишь одно: вы остаетесь здесь, а я постараюсь найти корабль, который заберет вас позже. Но я не могу ничего обещать.

— Я разъясню ситуацию моим друзьям, — сказала маркиза. Покровительственные нотки совершенно исчезли из ее голоса, но самоуверенность осталась. — Когда вы планируете отплыть?

— Завтра вечером, как только стемнеет. Правильнее сказать сегодня вечером — сейчас уже далеко за полночь. Кстати, известно вам что-нибудь о находящихся поблизости французских войсках?

— Очень немногое. Немногочисленные кавалерийские отряды патрулируют Аврелиеву дорогу, некоторые обыскивают в поисках нас деревни.

— А что до политической ситуации?

— Великий герцог Тосканы, прямо скажем, человек слабовольный, и вам, скорее всего известно, что с его попустительства Бонапарт 27 июня захватил Леггорн. Поговаривают, что некие корсиканцы организовывают восстание против англичан на Корсике: Бонапарт созывает добровольцев. Полагаю, что с тех пор, как Корсика оказалась под британским протекторатом, этому Бонапарту не дает покоя мысль, что он фактически стал британским подданным, — едко заметила она. — Его могут повесить как изменника, если поймают, конечно.

Рэймиджа позабавило, с какой презрительностью она говорит об «этом Бонапарте». А «этот Бонапарт», тем временем, совершил невозможное, перейдя вместе с армией через Альпы, и захватив, одно за другим, все итальянские государства, словно садовник, подбирающий свалившиеся на землю переспелые плоды.

— В остальном, — продолжала маркиза, — ходят слухи, что австрийцы разбили французов в двух сражениях: при Лонато, и где-то еще, я не помню названия. И что папа приостановил действие подписанного им с Бонапартом перемирия.

— А что до Эльбы?

— Не знаю. Французы планировали захватить ее после Леггорна — остров ведь совсем близко от побережья. Ах, да, забыла сказать: испанцы заключили союз с Францией.

— Вы подразумеваете, что они объявили Англии войну? — воскликнул Рэймидж.

— Не могу сказать, — пожала она плечами, — но думаю, что так.

Рэймидж позавидовал ее безмятежности: если Испания поддержит французов, это означает, что королевский флот окажется на Средиземном море в отчаянном меньшинстве, и адмиралу уже сейчас наверняка приходится преодолевать серьезные трудности… Да и полномасштабная революция на Корсике без сомнения приведет к тому, что англичанам придется уйти оттуда, ведь войск на острове очень мало. Оккупация Эльбы лишит флот еще одной базы. А если испанский флот соединится с французским… Да уж, тогда битв и потерь будет достаточно, чтобы любой младший лейтенант стал реестровым капитаном еще до конца этой войны, подумал он с мрачной иронией.

Рэймидж поймал себя на том, что постукивает по ладони метательным ножом: видимо, увлекшись разговором, он, сам того не замечая, вытащил его из рукава.

— Вы всегда держите нож в рукаве? — поинтересовалась маркиза.