Джордж Фрейзер - Флэш без козырей
Комбер сидел молча, и Спринг продолжил:
— Вы, мистер Комбер, будете нести личную ответственность за здоровье всех женщин. И они не должны умереть, сэр! Мы позаботимся об этом. Нет, они не умрут, потому что, подобно вам и присутствующему здесь мистеру Флэшмену, они никогда не читали Сенеки. Поэтому они и не знают, что qui mori didicit servire dedidicit.[39] А если бы знали, то наш бизнес накрылся бы за неделю.
Должен сказать, мне показалось, что во всем этом есть здравый смысл, а Комбер и дальше сидел молча. Он вздохнул с облегчением, когда разговор перешел на другие темы, вроде прибытия короля Гезо, который на следующий день должен был приехать в местечко Апокото, лежавшее в нескольких милях вверх по реке. Спринг хотел встретиться с этим туземцем для переговоров и приказал, чтобы Кинни, Комбер и я отправились с ним, прихватив дюжину матросов, в то время как Салливан будет грузить первых рабов, прибывающих в лагерь.
Я был рад возможности хоть на несколько часов вырваться с «Бэллиол Колледжа», но когда на следующий день мы погрузились на большое каноэ племени кру, я уже не был уверен в этих своих чувствах. Кинни раздавал матросам оружие — карабин и тесак каждому, а Спринг лично отвел меня в сторонку и протянул пистолет с очень длинным стволом.
— Знакомая штучка? — поинтересовался он и я ответил, что да.
Это был один из первых револьверов Кольта, того типа, когда порох и пуля заряжались в барабан еще по отдельности. Сегодня такие выглядят жутко старомодными, но тогда ими восхищался весь мир.
— Прошлой зимой в Балтиморе я купил дюжину таких, — заметил Спринг. — Оружие американской армии. Гезо отдал бы даже свой трон, только бы завладеть ими, так что я собираюсь использовать эти штуки для особых торгов. Вы как, хороший стрелок? Тогда сможете продемонстрировать револьвер этому туземному царьку. Скажите Кинни, чтобы также выдал вам игольчатое ружье и тесак. [ХIХ*]
— Вы думаете, они нам понадобятся? — напрягся я.
Капитан поднял на меня свои выцветшие глаза.
— Вы что, предпочли бы отправиться невооруженным в гости к самому кровожадному дикарю Западной Африки? — удивился он. — Нет, мистер Флэшмен, я не думаю, что нам придется воспользоваться нашим оружием, по крайней мере не сейчас. Но помня мудрость древних, я опасаюсь данайцев, даже принося им дары, понимаете?
Да, в этом, несомненно, был смысл, так что я взял карабин, патронташ, прицепил к поясу тесак, сунул за него револьвер и теперь выглядел как настоящий пират. Когда мы занимали места в каноэ, это больше было похоже на какой-то любительский спектакль: все в платках, повязанных на голове, вооруженные до зубов, у некоторых в ушах висели серьги, а у одного — даже черная повязка на глазу. Мне стало интересно, что бы сказал наш преподобный Арнольд, если бы мог увидеть все это со своего места — одесную Господа нашего? О, сказал бы он, вот достойный малый, Том Браун, со своей сладкой женушкой в далекой западной стране раздают хлеб насущный и одеяла бедным поселянам, которые благодарно кивают головами и называют его «благодетелем» — хвала тебе, Том Браун! А вот еще один благородный юноша, Скороход Ист, который правит сипаями к вящей славе Господней и на прибыль достопочтенной «Джон компани»[40] — что за умилительное зрелище! А вот и молодой Брук, бесстрашный лейтенант на мостике «Невыразимого», фрегата своего дяди — ах, что за честь для нашей старой школы! Но сказано: какой посадишь отросток, таким и вырастет древо. Кто это там, среди пиратов, которые готовятся погрузить на свой корабль несчастных негров и увезти их в рабство? Кто это, со лживыми клятвами на устах? По-моему, я знаю его — да это же выродок-Флэшмен! Несчастный юноша! Впрочем, чего-то подобного я и должен был от него ожидать!
Ах, как бы утешило преподобного Арнольда это зрелище, ибо если и было что-то, что он и его лицемерные чада любили созерцать больше, чем внешние проявления добродетели, так это — вид паршивой овцы, которую волокут на живодерню. Хуже всего было то, что я попал сюда не по своей воле, правда, мои школьные наставники в это ни за что бы не поверили.
Эти мои философские размышления были прерваны нежной сценой прощания мистера и миссис Спринг, поскольку он также собирался сойти в каноэ. В отличие от всех нас он был одет как обычно — темный сюртук, круглая шляпа, тщательно повязанный шейный платок — не могу себе представить, как он смог напялить на себя все это в адскую жару. В последнюю минуту миссис Спринг наклонилась над фальшбортом и попросила его соблюдать осторожность, а также беречь себя «в холодные ночи» — и это в стране, где ночью стоит парящая духота, имейте в виду.
— Про…ятье! — буркнул Спринг, но все же вернулся, взял из ее рук теплый шарф и прокричал: — Прощай, прощай моя дорогая! — А матросы в каноэ криво усмехались и отводили глаза. Он был в прекрасном настроении и показал нам это, дав хорошего пинка юнге, которому было приказано идти с нами, но он замешкался, глазея на туземцев, ковыряющихся в земле.
Как только мы вышли на середину реки, произошло новое событие — из джунглей по ту сторону частокола донесся какой-то гул и странное позвякивание. По мере приближения можно стало различить громкие стоны и плач; время от времени раздавались крики и удары бича, а фоном для всего этого было мрачное монотонное пение.
— Это караван рабов, — крикнул Спринг, и действительно, почти в то же самое время из джунглей показалась длинная вереница черномазых, скованных попарно некими подобиями колодок и в сопровождении охранников.
Вот уже стал виден и весь караван — сотни обнаженных негров, их черные тела блестели на солнце, а ноги были покрыты грязью по самые бедра. Они шагали, стонали и пели — рослые статные мужчины с короткими густыми, словно шерсть, волосами на головах, то и дело спотыкались и толкали друг друга, так как их шеи были заключены в колодки — стоило одному из них остановиться или сбиться с шага, как он тут же тянул своего напарника. Шум, который они все вместе производили, напоминал гудение большого пчелиного роя, за исключением тех внезапных моментов, когда кто-нибудь из стражей, рослых негров в коротких юбках и блузах с мушкетами на плече, не пускал в дело свой бич, чей резкий посвист перебивался отчаянным криком боли.
— Эй вы, черт вас возьми, полегче с этими парнями! — крикнул Спринг. — Вы хлещете прямо по живым деньгам! — Он хищно наклонился над поручнями, вглядываясь в караван: — Первоклассный товар, клянусь моей душой, мистер Кинни, без подвоха. Если я не ошибаюсь, они из племен сомба и эгбо.
— Так точно, сэр. Хороший скот, все как на подбор, — согласился Кинни.
