Роберт Баллантайн - Коралловый остров

Я решил выплыть на поверхность моря, узнать, что с тобой случилось. Несчастный Петеркин страшно заволновался, да и неудивительно, ведь если бы я не вернулся обратно, он был бы обречен на смерть в пещере. Я его успокоил, обещав ему не подвергать себя опасностям, и он согласился отпустить меня.

– Итак, – продолжал Джек, – представляешь себе мой ужас, когда ты не откликнулся на мой зов. Сначала я вообразил, что пираты тебя убили и оставили твое тело где-нибудь в кустах или выбросили в море. Потом мне показалось это бессмысленным, и поэтому я решил, что они увезли тебя с собой. Не успел я об этом подумать, как увидел очертание шхуны на горизонте и, усевшись на скале, долго следил за ней, пока она окончательно не скрылась вдали.

Я должен тебе сказать, Ральф, что никогда в жизни я не проливал столько слез, как когда потерял тебя.

– Прости меня, Джек, за то, что я тебя перебиваю, – вставил Петеркин. – Ты, наверное, ошибаешься; я помню, как ты рассказывал, что когда был маленьким ребенком, то плакал и орал с утра до…

– Молчи, Петеркин! – воскликнул Джек.

– Итак, после того как шхуна скрылась, я нырнул обратно в пещеру, к великой радости Петеркина, и рассказал ему обо всем виденном мною.

Мы уселись и долго беседовали по этому поводу, решив систематически обыскать весь лес, чтобы убедиться в том, что ты действительно не убит. Но теперь нам пришлось подумать о затруднениях, связанных с выходом из пещеры без твоей помощи. Петеркин начал страшно нервничать, я должен сознаться, что и я был не очень спокоен, потому что не мог надеяться на одного себя в этом деле. Тем более что он не переставал говорить о том, что если бы ему тогда пришлось пробыть в воде еще одну минуту, он бы наглотался соленой воды и задохнулся.

Однако выхода не было. Я постарался его успокоить, логично доказывая ему невозможность долгого пребывания в пещере.

– Я с тобой согласен, Джек! – ответил он. – Здесь Можно только умереть, а так как это совсем нежелательно, то придумай что-нибудь другое.

Я предложил ему набрать побольше воздуха и довериться мне.

– А разве мы не могли бы сделать огромный мешок из волокон кокосовой пальмы, всунуть в него мою голову и крепко завязать вокруг шеи? – спросил он меня, неловко улыбаясь.

– Это было бы совершенно бессмысленно, – ответил я. – Твой мешок через секунду наполнился бы водой, и ты бы задохнулся. Я не вижу никакого выхода, и если уж ты совсем не можешь придержать дыхание, мне придется раза два ударить тебя, чтобы ты потерял сознание, а там уж я расправлюсь с тобой.

Но Петеркин не разделял моего мнения. Он стал высказывать всякие опасения вроде того, что я испорчу ему лицо или, не рассчитав удара, убью его и все в таком духе.

Наконец мне удалось его убедить придержать дыхание и положиться на меня. Он согласился, и мы поплыли. Но не успел я выбраться с ним и проплыть полпути, как он начал биться, лягаться и вести себя как взбешенный бык. Наконец он вырвался из моих рук и изо всех сил ударился о крышу туннеля. Мне пришлось снова загнать его в пещеру, где он встал, тяжело дыша. Короче говоря, он почувствовал себя скверно и, видимо, потерял сознание.

– Ничего подобного! – воскликнул возмущенный Петеркин. – Я только так…

– Ладно, ладно! – возразил Джек, улыбаясь. – Как бы там ни было, но нам снова пришлось совещаться по этому вопросу, и если бы не случайная счастливая мысль, пришедшая мне в голову, мы бы совещались и до сих пор.

– И лучше было бы, Ральф, – снова со вздохом прервал его Петеркин, – мне прождать там тебя несколько месяцев, чем испытать то, что мне пришлось пережить. Продолжай, Джек.

– Я должен был связать ноги и руки Петеркина веревкой, а затем в таком виде привязать его к толстому бревну, длиною 5 футов, для того, чтобы он совсем не мог двигаться. Ты бы видел ужас, отразившийся на его лице, когда я объяснил ему свой план. Но поняв, что это единственный выход, он просил меня поторопиться, так как считал, что чем скорее все будет сделано, тем лучше. Я выплыл и возвратился с подходящим бревном и веревкой в пещеру. Забинтовав его, как египетскую мумию, я привязал его к бревну. «Теперь, – сказал Петеркин дрожащим голосом, подплыв со мною возможно ближе к краю отверстия, – перед тем, как нырнуть, дай мне набрать побольше воздуха. После этого я, конечно, не смогу говорить, поэтому следи за моим лицом и, когда я моргну, ныряй. Главное, – серьезно добавил он, – не мешкай».

Я обещал исполнить все его просьбы и поплыл с ним к выходу из пещеры. Здесь я остановился и сказал: «Ну, готовься».

Петеркин так надулся, что я не мог не вспомнить известную басню про лягушку и вола. Затем серьезно взглянул ему в лицо. Он мигнул правым глазом, и я сейчас же нырнул. Мы пронеслись как стрелы под водой, и, прежде чем ты бы успел просчитать до двадцати, мы были уже на поверхности моря.

Петеркин набрал столько воздуха, что когда мы выплыли наружу, он выпустил его с невероятным грохотом. Тут сразу произошла перемена в его настроении, и хотя я еще не успел его освободить от бревна, он начал петь, хохотать, выражая свою радость. После этого благополучного избавления мы сразу приступили к розыскам твоего трупа, Ральф. Ты не можешь себе представить, Ральф, как мы грустили, когда ежедневно самым тщательным образом обыскивали долину и лес. Приблизительно через три недели был окончен осмотр всего острова, и мы убедились в том, что ты не убит. Но тебя могли бросить в море, поэтому мы осмотрели все следы на песке, исследовали лагуну и объехали кругом рифа. Однажды, когда мы стояли на рифе, Петеркин увидел маленький темный предмет среди скал, не похожий на окружающие его камни. Мы поспешили к нему и увидели, что это небольшой бочонок. Выбив дно, мы обнаружили порох.

– Это я послал вам его, Джек! – улыбаясь, сказал я.

– Ага! – воскликнул Петеркин, вскакивая и протягивая руку Джеку. – Пожалуйте деньги, сэр! Иначе, как только мы вернемся в Англию, я вас на всю жизнь засажу в каталажку за злостный неплатеж долгов.

– Ладно, ладно! – спокойно ответил Джек. – Садись и молчи. Видишь ли, Ральф, дело в том, что когда мы нашли бочонок с порохом, Петеркин сразу пошел со мной на пари на одну тысячу фунтов, что это дело твоих рук, а я спорил с ним на одну тысячу фунтов, что ты никакого отношения к этому бочонку не имеешь.

– Значит, Петеркин был прав! – сказал я и рассказал о том, как сбросил бочонок в воду.

– Конечно, он нам очень пригодился, хотя часть пороха и была слегка подмочена. Мы привели в порядок старый пистолет, из которого Петеркин все время стрелял свиней. Но так как мы не находили никаких следов твоей гибели на рифе, мы потеряли всякую надежду когда-нибудь снова увидеть тебя. Остров стал ненавистен нам. Мы только и жили надеждой на то что появится корабль, могущий нас захватить с собой. Но теперь, когда ты возвратился, дорогой друг, опять все прекрасно, и я люблю этот остров больше, чем когда-либо.