Александр Дюма - Графиня де Монсоро
Истощенный этим усилием, Бюсси опустил правую руку и, стоя лицом к своим врагам, попробовал левой рукой открыть дверь за своей спиной.
В эту короткую секунду пуля пробила ему бедро и две шпаги задели бока.
Но он отодвинул засовы и повернул ключ.
Рыча, величественный в своей ярости, он сразил ударом наотмашь самого остервенелого из разбойников и, прорвавшись к Монсоро, ранил его в грудь.
У главного ловчего вырвалось проклятие.
– А! – сказал Бюсси, распахивая дверь. – Я начинаю думать, что выберусь.
Четверо убийц побросали свое оружие и навалились на Бюсси. Не справившись с ним шпагами, ибо его чудесная ловкость делала его неуязвимым, они пытались его удушить.
Но Бюсси и рукояткой рапиры, и ее клинком непрерывно наносил им удары, рубил их. Монсоро дважды приближался к молодому человеку и дважды был ранен.
Наконец трое убийц вцепились в рукоятку рапиры и вырвали ее из рук Бюсси.
Тогда Бюсси схватил табурет из резного дерева, нанес три удара и сбил троих, но о плечо четвертого табурет раскололся, и тот остался на ногах.
Этот четвертый вонзил ему в грудь кинжал.
Бюсси схватил его за запястье, выдернул кинжал из своей груди и, повернув клинок к противнику, заколол того его же собственной рукой.
Последний из убийц выскочил в окно.
Бюсси сделал два шага, чтобы нагнать его, но лежавший среди трупов Монсоро приподнялся и ударил Бюсси ножом под колено.
Молодой человек вскрикнул, огляделся в поисках шпаги, схватил первую попавшуюся и с такой силой вонзил ее в грудь главного ловчего, что пригвоздил его к полу.
– А! – воскликнул Бюсси. – Не знаю, останусь ли жив я, но, по крайней мере, я увижу, как умрешь ты!
Монсоро хотел ответить, но из его полуоткрытого рта вылетел лишь последний вздох.
Тогда Бюсси, едва передвигая ноги, потащился к коридору. Он истекал кровью. Она бежала из раны на бедре и особенно из той, что была под коленом.
В последний раз оглянулся он назад.
Из-за облака вышла блестящая луна. Свет ее проник в залитую кровью комнату, заиграл на оконных стеклах и озарил изрубленные ударами шпаг, пробитые пулями стены, мимоходом скользнув по бледным лицам мертвецов, в большинстве сохранивших, умирая, жестокий и угрожающий взгляд убийц.
При виде этого поля битвы, которое он покрыл трупами, израненного, почти умирающего Бюсси охватило чувство беспредельной гордости.
Как он и обещал, он совершил то, что не совершил бы ни один человек.
Ему оставалось только бежать, спасаться. Теперь уже он мог бежать, потому что бежал он от мертвых.
Но испытания еще не кончились для несчастного Бюсси.
Выйдя на лестницу, он увидел, что во дворе поблескивает оружие. Раздался выстрел. Пуля пробила ему плечо.
Двор охранялся.
Тогда он вспомнил о маленьком окне, через которое Диана собиралась наблюдать завтра за его поединком, и, торопясь из последних сил, волоча раненую ногу, направился в ту сторону.
Окно было открыто, в него глядело прекрасное, усеянное звездами небо.
Бюсси закрыл за собою дверь, задвинул засов. Потом с большим трудом взобрался на окно и измерил глазами расстояние до железной решетки, рассчитывая спрыгнуть по ту ее сторону.
– О! Нет, у меня недостанет сил, – прошептал он. Но в это мгновение он услышал на лестнице шаги. То поднималась вторая группа убийц.
Драться Бюсси уже не был способен. Он собрал все свои силы и, помогая себе той рукой и той ногой, которые еще действовали, прыгнул вниз.
Но, прыгая, он поскользнулся на камне подоконника. Ведь на подошвах его сапог было столько крови!
Он упал на железные копья решетки: одни вошли в его тело, другие зацепились за одежду, и он повис.
Тогда Бюсси вспомнил о единственном друге, который еще оставался у него на земле.
– Сен-Люк! – крикнул он. – Ко мне! Сен-Люк! Ко мне!
– А! Это вы, господин де Бюсси! – раздался вдруг голос из кущи деревьев.
Бюсси содрогнулся. Голос принадлежал не Сен-Люку.
– Сен-Люк! – крикнул он снова. – Ко мне! Ко мне! Не бойся за Диану. Я убил Монсоро!
Он надеялся, что Сен-Люк прячется где-то поблизости и при этом известии явится.
– А! Так Монсоро убит? – сказал другой голос.
– Да.
– Прекрасно.
И Бюсси увидел, как из-за деревьев вышли двое. Лица обоих были закрыты масками.
– Господа, – сказал он, – господа, заклинаю вас небом, помогите дворянину, попавшему в беду, вы еще можете спасти его.
– Что вы об этом думаете, монсеньор? – спросил вполголоса один из двух неизвестных.
– Как ты неосторожен! – сказал другой.
– Монсеньор! – воскликнул Бюсси, который услышал эти слова, до такой степени все его чувства были обострены отчаянным положением. – Монсеньор! Освободите меня, и я прощу вам вашу измену.
– Ты слышишь? – сказал человек в маске.
– Что вы прикажете?
– Что ж, освободи его…
И прибавил, усмехнувшись под своей маской:
– От страданий…
Бюсси повернул голову туда, откуда раздавался голос, дерзавший говорить этим насмешливым тоном в такую минуту.
– О! Я погиб, – прошептал он.
И в тот же миг в грудь его уперлось дуло аркебузы и раздался выстрел. Голова Бюсси упала на грудь, руки повисли.
– Убийца! – сказал он. – Будь проклят!
И умер с именем Дианы на устах.
Несколько капель его крови упало с решетки на того, кого называли монсеньором.
– Он мертв? – крикнули несколько человек, которые, взломав дверь, появились у окна.
– Да! – крикнул Орильи. – Но не забывайте, что покровителем и другом господина де Бюсси был монсеньор герцог Анжуйский, бегите!
Убийцы ничего другого и не хотели, они тут же скрылись.
Герцог слушал, как звуки их шагов удаляются, становятся все глуше и смолкают вдали.
– А теперь, Орильи, – сказал он, – поднимись в ту комнату и сбрось мне через окно тело Монсоро.
Орильи поднялся, разыскал среди множества трупов тело главного ловчего, взвалил его на спину и, как ему приказал его спутник, бросил это тело в окно. Падая, и оно тоже забрызгало кровью одежды герцога Анжуйского.
Пошарив в камзоле главного ловчего, Франсуа достал акт о союзе, подписанный его королевской рукой.
– Это то, что я искал, – сказал он, – нам больше нечего здесь делать.
– А Диана? – спросил из окна Орильи.
– Черт возьми! Я больше не влюблен, и, так как она нас не узнала, развяжи ее. Сен-Люка тоже развяжи. Пусть отправляются на все четыре стороны.
Орильи исчез.
– Королем Франции я пока не стану, – сказал герцог, разрывая акт на мелкие куски, – но зато и не буду обезглавлен по обвинению в государственной измене.
Глава LIII
О том, как брат Горанфло оказался более чем когда-либо между виселицей и аббатством
