Наследие войны - Уилбур Смит
Он принял меры предосторожности. Нельзя было прослужить восемь лет в Geheime Staatspolizei, тайной государственной полиции, иначе известной как гестапо, не имея правил, которые были бы настолько глубоко вбиты в вас, что они были автоматическими, даже после шестилетнего перерыва. Его машина была хорошо спрятана. Он верил в свою способность избежать обнаружения.
По какой-то причине они остановились у хижины однорукого бродяги, который играл роль охранника.
У этого ублюдка фон Меербаха хороший вкус на женщин.
Вернер внимательно посмотрел на нее в полевой бинокль. Она была высокой, стройной, но на ней было достаточно мяса, чтобы мужчина мог за что-то держаться. Темные волосы, голубые глаза; потом она улыбнулась так ярко, что ему захотелось ударить ее.
Он вспомнил русских женщин, которых арестовывали во время его двухлетнего пребывания в Смоленске, – ‘подозреваемых в партизанстве". Найдите хорошенькую девчонку, пусть парни поиграют. Выведите ее на какой-нибудь пустырь и всадите ей пулю в затылок. Это были те самые дни.
Фон Меербахи стояли вокруг костра и вели настоящий старинный разговор.
- Он нахмурился.
Зачем, во имя Всего Святого, тебе понадобилось разговаривать с бродягой?
Ферди подтащил к огню пару ржавых бочек из-под масла.
- Садитесь, пожалуйста.
Он вошел в хижину и вернулся с парой помятых жестяных кружек.
Вода в котелке уже закипела. Ферди снял кастрюлю с огня и открыл бумажный пакет. Шафран уловила запах кофе еще до того, как он вылил его в кофейник.
- Пусть все уляжется, - сказал он.
- Хочешь чего-нибудь покрепче? - спросил Герхард, доставая из кармана новую фляжку. - ‘Бренди, Martell Cordon Bleu, взято из замка сегодня утром.
- ‘Благодарю вас, сэр, - сказал Ферди.
Герхард сделал большой глоток и посмотрел на Шафран, которая держала горячую чашку голыми руками.
- ‘Нет, спасибо, - сказала она. - Это меня вполне устроит. Спасибо, Ферди, я...
Ее фраза оборвалась, когда что-то в сарае Цеппелина привлекло ее внимание - отблеск света среди мрачных теней руин. Она решила, что это, должно быть, солнечный свет, бьющий в старое окно, и снова обратила свое внимание на Ферди.
- Вы собирались что-то сказать, прежде чем приготовить кофе.
Ферди пожал плечами. - Я не хочу показаться грубым или неуважительным ...
- Не стесняйтесь говорить, что вам угодно.
- Очень хорошо, но сначала позвольте мне сделать сигарету.
Он достал из кармана брюк помятую жестянку из-под табака и пачку бумаг. За несколько секунд он смастерил идеальный сверток и чиркнул спичкой, все одной рукой.
Шафран радостно зааплодировала.
Ферди усмехнулся, затягиваясь сигаретой. - ‘Графиня,’ - сказал он. - ‘Скручивать сигарету в ее присутствии? Она бы этого не потерпела и позаботилась, чтобы я пострадал.
- ‘Неужели? - небрежно спросил Герхард. - Я знал ее, когда мы были молоды. Тогда она не была такой.
- Может быть, это граф сделал ее такой. - Ферди сплюнул с языка кусочек табака. - Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Это может навлечь на меня неприятности. Но я был здесь, когда они уходили. Видел, как они оба уходили.
Герхард и Шафран переглянулись.
- ‘Вы хотите сказать, в конце войны? - спросил Герхард.
- Да, в самом конце. Но они не пошли вместе. Она полетела первой, на стандартном самолете. Он уехал через несколько дней. Видели бы вы эту штуку – фюзеляж, как у ракеты V2, четыре реактивных двигателя ...
- ‘Четыре? Герхард недоверчиво ахнул. - ‘В 1945 году не было четырехмоторных самолетов.
- Был по крайней мере один, сэр, потому что я видел его собственными глазами. Выглядело как что-то из комикса. Боже мой, вы бы слышали, какой звук он издал, когда взлетел. Взлетел, как пуля ... - Он указал рукой на небо. - Бум! И в следующее мгновение он исчез из виду.
Сердце Шафран бешено колотилось. Ей хотелось вытрясти из стоящего перед ней человека все до последней крупицы информации.
- Звучит как невероятный самолет,’ сказала она.
Ферди кивнул. —О да, если бы у нас было несколько таких эскадрилий ...
- ‘Наверное, и к лучшему, что мы этого не сделали, - сказал Герхард, - иначе эти маньяки до сих пор правили бы нами.
- А почему ты думаешь, что это не так? - спросил Ферди. - Они не все ушли. И не все они были пойманы. Поверь мне, они ждут второго шанса.
- ‘Будем надеяться, что они этого не поймут, - сказала Шафран. – Эти два самолета ... Вы знаете, куда они улетели?
- Нет. Они оба взлетели с главной взлетной полосы и направились в том направлении.
- На запад, - сказал Герхард, следуя за линией, на которую указывал Ферди.
– Верно, но, видите ли, самолет графини повернул на юг, над озером.
- ‘В сторону Швейцарии?
- Думаю, да. В этом есть смысл, не так ли?
- А как насчет самолета моего брата?
- Это продолжалось, но, как я уже сказал, исчезло в мгновение ока. После этого он мог пойти в любом направлении, и мы бы никогда не узнали.
- Они что-нибудь взяли с собой?
– Не знаю ... Прошло уже несколько лет ...
- ‘Не торопись, - сказала Шафран.
– Дай-ка подумать ... Я вспоминаю ... Я знаю, что граф почти ничего не взял - может быть, чемодан, но не более того. В этой космической машине не было места.
- ‘А графиня?
- ‘Ja, вот оно что, - пробормотал он. - У нее было больше. Личный багаж для нее, но еще там были деревянные ящики, не очень большие, но тяжелые, как свинец, как сказали парни, которые их грузили. И длинные коричневые трубки ... ’ Ферди посмотрел на Герхарда. - Ты знаешь эти трубки, в которых ребята из разведки держали свои карты, все свернутые?
- ‘Да, безусловно.
- Они были такие же, только больше.
"Так вот куда делись картины", -
