Михаил Голденков - Огненный всадник
— У нас на руках достаточно точные известия о перемещении московской армии, — глухо звучал в притихших хоромах голос гетмана, — 9-го июня царь давал отпуск под Дорогобуж воеводе Большого полка князю Черкасскому со товарищи, а 10-го и сам выступил из Вязьмы, пославши в Русь к гетману Богдану Хмельницкому свое государево жалованье золотыми на все войско запорожское. 10-го июня царский стан был в селе Семлеве, в двадцати верстах от Вязьмы. 11-го в веске Чеботове, в двадцати верстах от Семлева. Все эти вески, милые мои спадары, на большом Смоленском тракте. Получено известие о сдаче Невеля воеводе Шереметеву, которому отсюда же послана была царская грамота «с похвалой». Из Дорогобужа между тем писали, что наши части пришли в веску Березникову, что в двадцати верстах от Дорогобужа. Царь велел Дорогобужскому воеводе Петру Шереметеву идти с сотнями и сотней рейтар на наших людей, которые спешно отступили, ибо мало их было слишком. 12-го июня царь уже в Болдине, в монастыре, в десяти верстах от Дорогобужа, а 13-го прибыл в Дорогобуж, под которым его встретили бояре и воеводы с полками, большим, передовым и ертауль-ным. На следующий день получено известие о добровольной сдаче города Белого. В тот же день, оставив в Дорогобуже воевод Несвицкого и Пущина, пошел царь из Дорогобужа к Смоленску. Это, паны мои любые, на востоке. На юге казаки Золотаренко вторглись в Гомель.
— Бои идут в городе, но замок оккупантам взять не удается, — продолжал гетман, — там у нас гарнизон в две тысячи человек из наемных немцев, венгров и рота татар. Добрые солдаты. Они продержатся долго. Хуже со Смоленском. Гарнизон там немногочисленный, около пяти тысяч был, хотя тоже добрый: есть пушкари хорошие, польская пехота Мадакаского и Дят-ковского, немецкая пехота Корфа, казаки, гусары. Однако, по расшифрованным письмам Обуховича, тамошняя фортеция в крайне запущенном состоянии, и помочь им нечем. Старо-быховскую фортецию вновь осадили казаки Хмельницкого. Но из-под стен города приходят пока добрые новости: немногочисленный гарнизон с успехом отбил первый штурм, сделал удачную вылазку, оставив груды неприятельских трупов под стенами города, и взял пленных. Но как долго быховцы там продержатся — один Бог ведает.
— Короля просить надо людей дать! — громко сказал великий подскарбий Винцент Гонсевский, который до сих пор тихо сидел, подперев чистый высокий лоб рукой, глядя в стол.
— Короля? — гетман поднял на товарища тяжелый взгляд. — Уже просил. Дзякуй великий! Помог. Прислал из обещанных пяти тысяч жавнеров около четырех тысяч, что сейчас расквартированы в Менске. Так из-за якобы плохого жалованья эти бандиты ограбили синагогу и церковь, грозят поднять бунт. Я отрядил людей, пусть им заплатят за то, чтобы вернулись в Польшу. Лучше бы таких помощников вообще не было. Еще просить короля?
Желваки на красивом лице Гонсевского заиграли. «Вовремя платить солдатам надо!» — думал он, бросая сердитые взгляды в сторону гетмана. Смоленский князь Гонсевский был уверен: виноват в том, что проворонили войну с царем, только один Януш Радзивилл с его постоянными усмешками да шутками в адрес «неуклюжего медведя» Алексея Михайловича.
— Сколько же у нас в наличии сил сейчас? — спросил кто-то.
— По реестру регулярная армия Княжества насчитывает 11 261 человека вместе со мной, — горько усмехнулся гетман, — а по сообщениям наших соглядатаев и шпионов, армия царя Романова содержит до 300 ООО ратников, стрельцов, казаков и наемников. Это истинное нашествие! Ни единого не было подобного, — покачал головой гетман, — даже у Батуха-на в 1240 году было в три раза меньше. И то шороху сколько навел! Полякам даже досталось тогда от него.
Все опустили головы, словно на похоронах. Стало так тихо, что с улицы были слышны голоса людей, и можно было разобрать, что они там говорят.
— И вот еще, — гетман повернул лицевой стороной лист, в который так задумчиво долго глядел, — это царская грамота, которую московиты сейчас рассылают везде перед своим появлением. Сей лист, панове, призывает покориться государю Московскому с обещанием беспрепятственно отпустить в Польшу всех тех, кто захочет сохранить верность королю Польши и Литвы Яну II Казимиру Ваза. Православным царь обещает защиту от произвола католиков. Какого произвола? То царя спросите. И уже есть шляхтичи, что перешли на сторону Московии в Дорогобуже и Рославле, городах, которые уже заняли царские войска. Мстиславль, как мне известно, будет пытаться сопротивляться Трубецкому, но не думаю, что долго. У них даже замок все еще из дерева! Сгорит от каленых ядер, как полено в очаге! Слишком мал гарнизон Мстис-лавля, и слишком большое войско у царя.
Гетман смял лист в могучей ручище и отшвырнул мятый комок в сторону.
— Вот эти вот филькины грамоты, — гневно указал в сторону улетевшего смятого листа бумаги Радзивилл, — почему-то до сих пор на некоторых действуют! Будто забыли литвины, как умеют выполнять свои договоры московские цари! Еще ни один мир, с ними заключенный, не был выполнен до конца! Ни одно перемирие они не дотерпели! Немедля отписать такие разъяснительные грамоты и разослать по армии и шляхте!
— Но ведь вы, пане, еще не великий гетман, чтобы отдавать такие приказы. Вас пока не утвердили сеймом на посту! — возразил Винцент Гонсевский.
— Утвердят, — гневно блеснули глаза гетмана, — никуда не денутся! Кто-то же должен командовать армией во время войны! Не этот же полоцкий выскочка Сапега, который только и думает, что о своих купеческих грошах, да как бы угодить королю! Надо срочно формировать силы на подходах к Смоленску, чтобы не дать врагу углубиться в нашу территорию. Главные силы царя идут именно по смоленскому направлению. Я очень надеюсь на Обуховича, но даже если к ним присоединится Архангел Михаил, долго они все равно осаду не выдержат: армия царя, оставив осаду в своем тылу, скорее всего, обойдет город и пойдет на Дубровну, где, по всей вероятности, они соединятся со второй армией князя Трубецкого. Вероятно, речь идет не о завоевании, как это было в предыдущих войнах, лишь восточной территории, но завоевании всей Республики и, возможно, самой Польши. Не зря с мая месяца между Московией и Швецией шли тайные переговоры о захвате всей Речи Посполитой. Шведы отказались участвовать в этой войне из-за того, что царь не захотел уступать им ни пяди территории Литвы. Хотя это уже неважно. Польша ввязала нас в войну с Хмельницким, кого, наоборот, нам поддержать требовалось бы, а теперь мы вновь в дураках, нас опять бросил король решать свои проблемы самим.
Гетман отпил из кубка. Нервно постучал по столу толстыми пальцами.
