Оливер Боуден - Черный флаг (ЛП)
— Ты ничего не скажешь своему дружку, — осклабился Долзелл и вытащил саблю.
Руки Притчарда свободно повисли по бокам.
— Его руки развязаны, — Долзелл перевел обвиняющий взгляд с Притчарда на меня.
— Ваша сабля, сэр, она разрезала веревку, — ответил я, и он вроде поверил.
Капитан развернулся и выбежал из каюты. В тот же момент "Император" тряхнуло; позже я узнал, что это корабль Тэтча взял нас на таран. Одни говорили, что капитан ринулся в бой, но удар приватирского корабля стряхнул его с палубы, и тот перелетел через планшир прямиком в воду. Другие — что капитан при мысли об эшафоте спрыгнул с борта, чтобы избежать поимки.
В комнате навигатора я взял абордажную саблю и пистолет, который засунул за пояс, затем выскочил из кабины на палубу.
Бой на корабле шёл полным ходом. Каперы взяли нас на абордаж с правого борта, а моряки "Галеры Амазонки" воспользовались возможностью дать отпор с левого. Нас было безнадёжно меньше, и я, когда еще только полез в драку, понял, что мы уже проиграли. По всей палубе, казалось, разлилась река крови. Куда бы я не взглянул, везде лежали моряки, с которыми я служил, мёртвые или умиравшие на планшире, с телами, исполосованными алыми ранами. Остальные все ещё сражались. Грохотали мушкеты и пистолеты, постоянно звенела сталь, умиравшие кричали от адской боли, и буканьеры издавали боевые кличи.
Но, тем не менее, каким-то образом я избежал сражения. Я никогда не был трусом, но я не уверен, что обменялся более чем парой ударов с врагом до того, как битва, казалось, завершилась. Многие из наших были мертвы. Остальные начали опускаться на колени, бросая сабли на палубу и надеясь, несомненно, на милосердие наших врагов. Кто-то все еще бился, включая старпома, Трэффорда, и рядом с ним был моряк, которого я не знал; вроде его звали Меллингом. Я увидел, как двое из нападавших буканьеров накинулись на Меллинга и ударили саблями с такой силой, что, каким бы ты не был умельцем в фехтовании, отразить нападение бы не удалось. Он, с заметными ранами и порезами на лице, оказался прижат к лееру, и затем раздался его крик — те двое пронзили его.
Там был Блэйни. И еще, не очень далеко, там стоял капитан каперского судна — мужчина, имя которого, как я потом узнал, было Эдвард Тэтч, и который станет известен всему миру как Черная Борода. Он был таким же, как и говорят в легендах: высокий и худощавый с толстыми темными волосами, хотя его борода тогда еще была не столь длинной. Он полез в драку; его одежда забрызгалась в крови, и сабля была алой от нее. Он с одним из своих людей пробрались вперед по палубе, и вышло так, что я оказался с двумя из наших — с Трэффордом и Блэйни.
Блэйни. Иначе и быть не могло.
Сражение пришло к концу. Блэйни переводил взгляд с меня на Трэффорда и затем на Тэтча. В его голове мгновенно зародилась идея, и он тут же высказал ее капитану Тэтчу.
— Сэр, разрешите мне прикончить их за вас? — спросил он и указал концом сабли на меня и Трэффорда. Для меня он припас особенно зловещую ухмылку.
Мы оба уставились на него, совершенно не веря собственным ушам. Как он мог так поступить?
— Ты, подлая трюмная крыса! — крикнул Трэффорд, возмутившись от предательства. Он кинулся к Блэйни, замахнувшись саблей скорее и надеясь попасть, а не целясь, если только, конечно, он не целился умереть, ведь именно это и случилось.
Блэйни легко увернулся и в то же время исподтишка рассек своей саблей рану на груди Трэффорда. Рубашка старпома порвалась и залилась кровью. Он хрюкнул от боли и удивления, но это не удержало его от второй и, к сожалению для него, еще более необдуманной атаки. Блэйни наказал его за эту оплошность, вновь занеся саблю. Он полосовал Трэффорда по лицу и груди, удар за ударом, и он не остановился даже после того, как Трэффорд выронил свою саблю, упал на колени и, источая жалобный скулеж и пуская кровавые пузыри, упал ничком на палубу и больше не шелохнулся.
На палубе стало тихо; каждый, кто выжил, поглядывали в то место, где стояли Блэйни и я, зажатые между врагами и каютой капитана. Казалось, будто только мы остались в живых.
— Мне прикончить его, сэр? — спросил Блэйни.
Не успел я среагировать, как кончик его сабли оказался у моего горла. Он снова ухмыльнулся.
Толпа расступилась вокруг Эдварда Тэтча, и он вышел вперед.
— Для начала скажи, — он махнул в сторону Блэйни своей саблей, с которой все еще стекала кровь нашего экипажа, — с чего это ты называешь меня сэром, парень?
Кончик сабли Блэйни щекотно касался моего горла.
— Я надеюсь присоединиться к вам, сэр, — ответил он, — и доказать свою верность вам.
Тэтч перевел свое внимание на меня.
— А ты, молодчик? Что у тебя на уме, кроме гибели от сабли своего товарища? Хочешь присоединиться к моей команде капером или предпочтешь умереть пиратом от руки этого человека или же в родимой Англии?
— Я никогда не хотел быть пиратом, сэр, — быстро ответил я. (Хватит улыбаться.) — Я просто хотел подзаработать для жены, сэр, вернуться с честно заработанными деньгами домой, в Бристоль.
(В Бристоль, из которого меня изгнали, и для жены, с которой мне запрещалось видеться. Но я решил не загружать Тэтча такими мелочами.)
— Само собой, — рассмеялся Тэтч и взмахом руки указал на толпу захваченных моряков позади него, — и, полагаю, точно так же можно сказать за любого выжившего из вашей команды. Каждый поклянется, что никогда не собирался становиться пиратом. Скажут, что был приказ капитана, что их вынудили пойти на это против воли.
— Он правил железной рукой, сэр, — сказал я. — Любой, кто сказал так, говорил правду.
— Соизволь ответить, как же вашему капитану удалось вовлечь вас в пиратство? — требовательно спросил Тэтч.
— Он сказал, что мы всяко станем скоро пиратами, сэр, когда подпишут договор.
— Ну, он скорее всего прав, — задумчиво вздохнул Тэтч, — я не отрицаю. Но это все же не оправдание. — Он улыбнулся. — Но пока я капер, поклявшийся защищать и помогать флоту Ее Величества, а это включает защиту кораблей вроде "Галеры Амазонки". А теперь, ты же не фехтовальщик, парень?
Я мотнул головой, мол, нет.
Тэтч сдавленно посмеялся.
— Ага, это очевидно. Хотя это и не помешало тебе броситься здесь на этого человека, да? Ты же знал, что ты встретишь свой конец от его сабли. Зачем полез?
Я ощетинился.
— Блэйни предал нас, сэр, это привело меня в ярость.
Тэтч вонзил конец своей сабли в палубу, положил свои руки на гарду и перевел взгляд с меня на Блэйни, который добавил осторожность к привычному выражению злобного непонимания на лице. Я знал, каково ему было. По поведению Тэтча невозможно было определить, к кому он был расположен. Он просто смотрел то на меня, то на Блэйни, снова и снова. На меня, на Блэйни — и опять.
