Майкл Гир - Люди Волка
Выражение его лица смягчилось.
— Потому что я люблю тебя. И без тебя будет невозможно… — Он замолчал, задрал голову и, погрузившись в свои мысли, стал смотреть на укутанное облаками небо. — Я не знаю, что в точности произойдет… Но однажды ты мне понадобишься. Помни: твоя жизнь предназначена мне.
Она увидела его безумные и остекленевшие глаза, и ее охватила дрожь.
— Не беспокойся — сказал он. Он взял ее ладонь в руки, словно утешая испуганное дитя, и прошептал:
— Я сказал — я о тебе позабочусь.
Где-то в сугробах завыл волк. Ветер разносил по ветру его неутешный вой.
Вечернее солнце сияло мягким молочным светом. Ветряная Женщина рассеяла облака, и они легли на небе тонкими золотистыми полосами.
Порывы ветра пронзали людей до самых костей. На меховых воротниках сверкала изморозь. Темные круги лежали под глазами. А люди все шли вперед — к бесконечному ряду холмов.
Издающий Клич оглянулся. Люди шли длинной колонной, один за другим. Обрубленная Ветвь ковыляла в самом конце колонны, осторожно ступая на занесенные снегом камни. Впереди шло трое детей. А возглавлял шествие тот, кого теперь звали Волчьим Сновидцем. На плечах он нес копья. Сон вел его за собой — он был всецело в его власти.
Издающий Клич поглядел на Прыгающего Зайца. Его молодой родич выглядел таким усталым среди этой древней равнины! Соскабливая изморозь с мехового воротника, он волочил ноги, пытаясь уклониться от порывов ледяного ветра.
— Кричащий Петухом сказал — четыре недели… Еще четыре недели голодать!
Прыгающий Заяц горько поджал губы:
— Какая у нас добыча? Неужто всего три кролика с самого Мамонтового Лагеря?
— И это только первая неделя, — печально произнес Издающий Клич, глядя в спину Волчьему Сновидцу. — Может, стоит вернуться?
— Какая разница? — прошептала Зеленая Вода. — В Мамонтовом Лагере будет такой же голод.
Издающий Клич опустил глаза и не торопясь двинулся вперед. Он по опыту знал: до ночи им не добраться до вершины ближней гряды. Стыд жег его. Как это он успел так быстро усомниться в Волчьем Сне?
Шаг за шагом шли они к цели, осторожно поднимая ослабевшие от голода ноги. Лишние движения — лишняя трата сил…
— Духи, — тихо шептал Прыгающий Заяц, — Бегущий-в-Свете должен еще раз услышать Волка! Пусть он воспарит душой и еще запасется Вещей Силой!
— Ты все еще веришь в это? — спросил, тяжело дыша, Поющий Волк.
— А ты нет?
— Волк не мучил бы нас так, если бы мы шли за его Сном.
— Бросьте… Что-то же надо делать, — возразила Смеющаяся Заря. — Мы, женщины, и то не жалуемся… Мы бережем дыхание и идем. Вы, мужчины, берите с нас пример!
Все замолкли. Потом оглянулись и увидели: сквозь белоснежные облака пробивались серебристые лучи Отца Солнца, медленно опускавшегося за горизонт.
— Может, это и есть подтверждение нашей вере, — прошептала Смеющаяся Заря.
Издающий Клич поглядел на серое небо:
— Смерть от голода не худшая смерть… Бывает и похуже. Например, загниет зуб — и раздует всю щеку. А то еще воспалятся суставы — боль такая, что корчиться будешь и ни рукой, ни ногой шевельнуть не сможешь. Еще и так бывает — сломаешь ногу среди тундры и будешь себе валяться в снегу, пока тебя не сожрет Дедушка Белый Медведь. А помнишь Моржового Клыка? У него так распухли ноги, что не влезали в сапоги. Потом он стал мочиться кровью. А после…
— Хватит! — в ужасе закричала Зеленая Вода.
Ледяной Огонь проснулся среди ночи. Он слышал, как тихо сопят вокруг его соплеменники. А вверху шумел неуемный ветер, шевеля кожаные своды чума. Люди спали, укутавшись в кожаные плащи. В темноте видно было, как белыми облачками поднимается их дыхание. А он хмуро глядел в темноту, вдыхая запах моря.
Страшный сон. Он зачем-то шел на юг. А следом за ним — весь Род Белого Бивня. Люди были голодны, но верили в него. Он и сам не знал, не обманывает ли его какая-то загадочная Сила. И еще: когда он вел свой род вверх по склону холма, они стали глядеть в небо над ним, словно что-то там высматривая. И сам он тоже оглянулся, там, на склоне холма, и посмотрел на затянутое облаками небо.
И он увидел эти глаза: глаза Соглядатая! … Придя в себя, он попытался отбросить тревожные мысли. Но какой-то зов, похожий на охотничий, все отзывался в его мыслях. Он моргнул, зевнул и перевернулся на другой бок, пытаясь опять уснуть. Прошло несколько часов. Так и не сомкнув глаз, он накинул теплую парку и направился к пологу чума.
— Опять бессонница, Старейшина?
— Нет, Красный Кремень, мой старый друг! — Он помолчал, ежась от холодного ветерка, проникающего сквозь щель полога. — Временами мне кажется — я помаленьку схожу с ума.
Красный Кремень закутался в плащ и поворошил палкой присыпанные пеплом угольки догорающего костра.
— Что ж, ты опять пойдешь бродить среди ночи, словно призрак какой-то?
Ледяной Огонь пожал плечами. Красный Кремень склонился над ямой, пытаясь раздуть пламя из последнего светящегося уголька. Он подбросил в яму еще немного сухого мха, ивовых веток и сухих листьев.
— Если ты разожжешь яркий огонь, кто-нибудь наверняка проснется, — заметил Ледяной Огонь, указывая рукой на спящих сородичей.
Красный Кремень усмехнулся; при тусклом свете огня его улыбающееся лицо выглядело чуть-чуть потешным.
— Сомневаюсь… Они так долго слушали твою сказочку про Небесного Паука, который затянул в свою паутину Солнце и Луну, что теперь их ничем не разбудишь!
Ледяной Огонь опустился на шкуру в ногах у своего друга, осторожно поджав ногу. Он глядел на сверкающее желтоватое пламя.
— Ты же не собираешься помирать? Бывает, люди не могут спать, когда им конец приходит.
Ледяной Огонь опустил голову и тихо кашлянул.
— Пока еще нет.
— Что ж тебя так тревожит?
Он взял ивовый прут и поворошил огонь. С чего начать?
— Мне приснилась старуха… Ведьма. Я… — Он поморщился. — Я ее знаю. По крайней мере, чуял прежде, что она есть.
— Ты, старый кобель! Чуешь, значит, женщин? Нет, рано тебе помирать! Кто же тебе по нраву? Знаешь, у меня дочка, Лунная Вода. Совсем уже расцвела девица… Будет тебе славной…
— Ты дослушать-то хочешь до конца? — нетерпеливо спросил он.
— Извини… Мне показалось… Я просто подумал: может, если пошутить, тебе полегчает.
Ледяной Огонь положил ладонь на колено другу и долго молча сидел, не отрывая глаз от костра.
— Помнишь, я говорил тебе о женщине, что я настиг у моря много лет назад?
— Женщина из Рода Врагов, — сверкнул глазами Красный Кремень. — Как же, помню.
— Эта ведьма была там… Она все видела.
— Я думал, там, кроме вас двоих, больше никого не было…
— Никого и не было. Но я знаю, как это бывает, когда ведьма глядит на тебя. Это чувствуешь, как рукоятку копья в ладони. Знакомая вещь… Не надо глядеть на копье, чтобы узнать его. Ты и так все про это копье знаешь — и какой оно длины, и сколько весит. Так и ведьма — все знает на ощупь.
