Симона Вилар - Поединок соперниц
— Почему ты хочешь уйти от мира, Риган? Ты ведь не старая, сильная женщина, и ты еще можешь выйти замуж, завести семью.
Она негромко засмеялась.
— Я уже исчерпала отведенный мне запас любви и счастья и на меньшее не польщусь никогда. Что же до монашества… Я никогда не была красавицей и всегда знала, что однажды приму постриг. Это было обдуманное решение. Я не хотела замуж, зная, что муж не будет нежен с такой дурнушкой, как я. А у меня достаточно гордости, чтобы не отдавать всю себя тому, для кого я буду обязательным, но неприятным дополнением к моему приданому. Поэтому, хоть я и выросла при королевском дворе и люблю мир с его роскошью, страстями и грехами, я знала свою дальнейшую судьбу — однажды я покину все это и стану монахиней. И видит Бог, я не считаю это для себя жертвой. Я ведь очень честолюбивая женщина, сэр, и монаший клобук виделся мне лишь первой ступенью к дальнейшему возвышению. Я расчетлива и знаю, что такой вклад, как доход с моих маноров [23], моя нормандская кровь и мое знакомство и дружба с Матильдой Английской — хорошее подспорье, чтобы однажды стать аббатисой. А аббатисой я хотела стать всегда. Ведь это единственная возможная карьера для женщины благородного происхождения. Аббатиса по силе и могуществу — это тот же лорд-землевладелец. Она управляет землями, поместьями, деревнями, рыцарями; она по своему усмотрению взимает арендную плату и заключает торговые сделки, судит своих подданных и отдает приказы. Она имеет неограниченную власть, живет в богатстве и никому, кроме епископа, не подчиняется.
— А как же мысли о божественном? — иронично спросил я.
Риган серьезно поглядела на меня.
— Если я смогу править и делать добро людям — это ли не наивысшее служение Господу здесь, на земле?
Да, она была права в выборе своей стези. А не прав был я, когда подозревал в ней расчет заменить мной Этельстана. Она мудрая женщина и понимает, что если брак и сделка, то скорее для мужчины, который ищет в супружестве удобства и выгоды. Женщине же в семье нужны любовь и нежность. А Риган уже получила это, живя с моим братом.
Я встал и подбросил дров в очаг.
— У меня есть к тебе просьба, сестрица, — я впервые назвал ее так, и она улыбнулась.
Я обеими руками откинул за плечи свои отросшие волосы — они выгорели едва не до белизны и уже покрывали лопатки.
— Я не могу являться перед знатью с рескриптом о моем назначении шерифом, продолжая носить эту гриву крестоносца. Окажи мне любезность — остриги ее.
Только очень близкой женщине мужчина мог позволить остричь себе волосы. И Риган смутилась.
— Ты сакс, а они не стригутся по-нормандски. Многие из твоих соплеменников не одобрят этого.
Я пожал плечами.
— Я не сакс и не норманн, я — англичанин, ибо сам себя считаю таковым. Все, чего я хочу, — чтобы саксы и норманны уважали друг друга, живя в мире.
— Дай-то Бог, — вздохнула Риган, вставая.
Она сходила за ножницами, велела подсесть поближе к огню и накинула мне холстину на плечи. У нее были нежные руки, а ножницы слегка щекотали мне волосы, и я поеживался и смеялся, когда они касались затылка. Риган тоже смеялась. Воистину брат с сестрой — ничего не скажешь.
Покончив со стрижкой, славная женщина принесла мне бадейку с водой, чтобы я мог поглядеть на свое отражение. И когда вода в бадье успокоилась, я смог разглядеть себя.
— Клянусь могилой Святого Петра — я помолодел лет на десять.
Я видел в воде смуглое удлиненное лицо, какое и узнавал, и не узнавал. Лишь кое-где в волосах, словно преждевременная седина, оставались светлые пряди. Надо лбом волосы лежали естественной плавной волной, а за ушами и сзади были коротко обрезаны. От этого шея выглядела мощнее, резче обозначились линии подбородка и скул. Теперь я выглядел как настоящий норманн.
Оглянувшись, я увидел, как Риган, тщательно собрав остриженные волосы, стряхивает их с холстины в огонь. Вид у нее был довольный и такой домашний. Я ощутил нежность к ней. Она — единственная моя родня, единственный человек, который ждал меня дома.
— Сестрица, — обратился я к ней. — Пожалуй, тебе не следует так спешить с отъездом. Ты нужна мне.
Большей глупости и сказать было нельзя. Леди Риган выронила холст и подалась назад.
Я вскочил.
— О нет! Я совсем не то имел в виду.
Она глядела на меня как-то странно, и я поспешил пояснить.
— Видишь ли… Леди Бэртрада не приедет ко мне целый год, даже полтора года. Я все это время буду занят делами графства, а здесь… Я бы хотел, чтобы ты осталась в Незерби, чтобы я чувствовал, что у меня есть семья, дом, куда я могу приехать. Мне это очень важно, Риган. И я прошу тебя остаться как сестру, как друга.
Риган подняла выпавшую холстину, и я с облегчением увидел, что она улыбается.
— Я еще ни одному мужчине не была другом. Что ж, это даже интересно. К тому же я хочу видеть, как растет Гронвуд. Но я останусь с одним условием.
Она перестала улыбаться.
— Ты отпустишь меня, Эдгар, как только Бэртрада Нормандская войдет хозяйкой в твой дом.
* * *По пути из Святой земли я порой думал, что дома мне будет тоскливо. Скука — вот чего я никогда не мог переносить. Однако я не мог и предположить, что с прибытием в Англию меня так захлестнут дела.
Во-первых, я вступил в должность шерифа, и уже одно это стало отнимать у меня львиную долю времени. Мне пришлось разобраться в судебных исках, коих накопилось немало. Хорошо уже, что не было убийств и разбойных нападений, и мне не пришлось начинать свое правление с казней. Мелкие же правонарушения в основном были связаны с земельными вопросами или имуществом: то йомены пытались передвинуть границу участка, чтобы расширить свою территорию за счет соседей, то мельник обманывал доверчивых крестьян, то какой-то работник украл мешок зерна у хозяина — за все это я наказывал штрафами. Случались и ссоры между соседями, от кого-то сбежала жена, и прочее, прочее… Занимался я и делами купеческих гильдий, вводил новые постановления, назначал новых смотрителей в королевские заповедники, налаживал связи с заносчивым местным духовенством. Приходилось немало сил и средств из казны графства выделять на ремонт старых дамб на побережье, дабы воды Северного моря не хлынули на низинные земли.
К Пасхе я отправил в Лондон свой первый отчет о положении в графстве и приступил к подготовке рыцарского ополчения. Необходимо было определить число рыцарей в Норфолке, сколько своих людей они могут поставить в строй, в каком состоянии их вооружение. Дела затягивали, но я никогда не пренебрегал возможностью заехать на стройку в Гронвуд.
