Джин Ауэл - Охотники на мамонтов
— Эйла, я видел, как ты разговаривала с Лэти, и хотел познакомить с тобой моих друзей, но нам нельзя близко подходить к стоянке Хохотушек… ой, нет, я не так хотел сказать… — Дануг смущенно покраснел и умолк, осознав, что у него случайно вырвалось прозвище, которое юноши дали этой запретной для них стоянке.
— Все верно, Дануг, не смущайся. Они действительно большие хохотушки.
— Да нет, конечно, в этом нет ничего плохого, — успокоено пробубнил этот высокий и плечистый молодой мужчина. — А вы не торопитесь? Может быть, я познакомлю тебя с ними прямо сейчас?
Эйла вопросительно взглянула на Ранека.
— Я как раз тоже собирался познакомить ее с моими друзьями, — сказал Ранек. — Но мы не спешим. Раз уж ты перехватил нас, то давай поздороваемся сначала с твоими приятелями.
Они немного вернулись назад к группе молодых людей, по-прежнему разговаривающих с красноногой женщиной.
— Мне тоже хотелось познакомиться с тобой, Эйла, — сказала эта женщина, после того как Дануг представил Эйлу всей компании. — Ты привлекла всеобщее внимание, никто не может понять, из каких краев ты пришла и почему животные слушаются тебя. Ты настолько загадочная женщина, что, я уверена, разговоры о тебе не утихнут еще много лет. — Улыбнувшись, она лукаво подмигнула Эйле. — Послушай моего совета. Не рассказывай никому, где ты жила раньше. Пусть помучаются в догадках. Так будет гораздо забавнее.
Ранек рассмеялся.
— Возможно, она права, Эйла, — сказал он. — А не расскажешь ли ты, Майги, почему тебе выкрасили ступни в этом году?
— После того как мы с Заканеном поняли, что не подходим друг другу, и наш очаг распался, мне не хотелось оставаться на его стоянке, однако я также пока не уверена, хочется ли мне возвращаться на стоянку моей матери. Поэтому мне показалось, что в этом сезоне я могу посвятить себя этому почетному занятию. Ведь теперь у меня есть время и место для раздумий, и если Великая Мать наградит меня за это ребенком, то все будет как нельзя лучше. Ой, кстати, о детях… Ранек, ты знаешь, что Мать подарила еще одной женщине ребенка твоего духа? Ты помнишь Треси? Дочь Марли? Ту, что живет здесь, на Волчьей стоянке? В прошлом году ее выбрали в наставницы и она тоже ходила с красными пятками. Весной у нее родился мальчик. Та девочка, что родилась у Торали, была такой же темной, как и ты, но этот мальчик совсем другой. Я видела его.
Кожа у него светлая, и волосы рыжие, даже светлее, чем у Треси, но лицом малыш — Ралев, так она назвала его, — очень похож на тебя. Такой же нос и глаза — в общем, вылитый ты.
На губах Эйлы заиграла одна из ее замечательных улыбок, она взглянула на Ранека и заметила, что цвет его лица заметно изменился. «Как он смутился, — подумала она, — однако это заметно только тем, кто хорошо его знает. Я уверена, он отлично помнит Треси».
— Мне кажется, нам пора идти, Эйла, — приобняв ее за талию, сказал Ранек, словно ему не терпелось ускользнуть от этого разговора. Но она явно не спешила покинуть эту компанию.
— Майги, меня очень заинтересовал твой рассказ. И я надеюсь, что вскоре нам удастся продолжить разговор, — сказала Эйла и обернулась к сыну Неззи: — Дануг, я рада, что ты предложил мне познакомиться с твоими друзьями. — Она одарила его и Друвеца одной из самых своих красивых и пленительных улыбок. — И я счастлива, что познакомилась с вами, — добавила она, пробежав взглядом по всем молодым людям, стоявшим вокруг нее. Затем она позволила Ранеку увести себя.
Проводив ее долгим взглядом, Дануг глубоко вздохнул.
— Как бы мне хотелось, чтобы Эйла в этом сезоне тоже покрасила ступни красной охрой и стала нашей наставницей, — сказал он, и его друзья явно одобрительно отнеслись к такому желанию.
Когда Ранек и Эйла проходили мимо большого жилища, с трех сторон окруженного утоптанной площадкой, она услышала, что оттуда доносится барабанный бой и звуки других, неизвестных ей инструментов. Эйла с интересом посмотрела на входной проем, но он был закрыт. Они уже повернули на тропу, ведущую к следующей стоянке, расположенной на краю поляны, но здесь их подстерегала очередная неожиданность.
— Ранек, неужели ты все-таки прибыл вместе с Львиным стойбищем? — громко сказала шедшая навстречу женщина. Она была ниже среднего роста, ее белая кожа, чуть порозовевшая от загара, была густо усыпана веснушками; карие глаза с золотисто-зеленоватым отливом пылали гневом. — Значит, ты по-прежнему жив и здоров. Когда ты не зашел на нашу стоянку, чтобы поздороваться со мной, я подумала, что ты утонул в реке или тебя растоптало стадо бизонов, — добавила она ядовитым тоном.
— Треси! Ну что ты… Я просто… Ну конечно, я собирался… но… Нам надо было ставить палатку… — сказал Ранек. Эйла даже не представляла себе, что этот словоохотливый и остроумный мужчина может быть таким косноязычным. Оттенок его лица сейчас наверняка был бы таким же красным, как ступни Майги, если бы не темный цвет кожи.
— По-моему, тебе не терпится познакомить меня с твоей спутницей, Ранек, — саркастически сказала она. Было очевидно, что она очень расстроена.
— Да-да, — сказал Ранек. — Я хотел познакомить вас. Эйла, это Треси… э-э… моя давняя подруга.
— Мне хотелось кое-что показать тебе, Ранек, — грубо сказала Треси, намеренно игнорируя его слова. — Но я думаю, теперь в этом нет никакого смысла. Мне казалось, что в этом году должна состояться наша помолвка, да, видимо, не следовало особенно доверять твоим обещаниям. Полагаю, это та женщина, с которой ты хочешь соединиться этим летом на празднике Брачного ритуала. — Судя по голосу, она была не только рассержена, но и очень обижена.
Эйла сочувствовала этой молодой женщине, догадываясь о причине ее огорчения, однако не знала, как лучше поступить в такой трудной ситуации. Наконец она решила прервать затянувшуюся паузу и, сделав шаг навстречу Треси, в знак приветствия протянула обе руки:
— Треси, я Эйла, дочь очага Мамонта Львиной стоянки племени Мамутои, хранимая духом Пещерного Льва.
Это официальное представление напомнило Треси, что она дочь вождя Волчьей стоянки и что этим летом они принимают гостей. Это накладывало на нее определенные обязанности.
— Во имя Мут, Великой Матери, Волчья стоянка приветствует тебя, Эйла из племени Мамутои, — сказала она.
— Насколько я понимаю, Марли — твоя мать.
— Да, я дочь Марли.
— Меня уже познакомили с ней. Она замечательная женщина. Я рада познакомиться с тобой.
Услышав облегченный вздох Ранека, она оглянулась на него через плечо и заметила Диги, направляющуюся к дому, из которого доносился барабанный бой. Эйле вдруг пришло в голову, что Ранеку надо выяснить свои отношения с Треси, и она решила оставить их наедине.
