Понсон дю Террайль - Красотка-еврейка
Было уже совершенно светло, когда они подходили к своей гостинице. У дверей на скамейке сидел человек, вид которого заставил принца удивленно остановиться. Ведь в последние двадцать четыре часа он уже в третий раз встречал Вильгельма Верконсина, приказчика ювелира Лорьо!
— Что вы делаете здесь? — спросил он.
— Поджидаю вас, сударь.
— Так! Вы опять с письмом?
— Нет, сударь, я пришел просить вас последовать за мной!
— Куда?
— Этого я не могу сказать вам, сударь!
— Гм! — буркнул принц. — Что-то уж слишком таинственно!.. Ну да что поделаешь! Подожди меня, Ноэ, я, вероятно, скоро буду обратно! Идем, милый мой! — обратился он к Вильгельму.
Ноэ не раздеваясь бросился на постель и проспал до полудня. Когда он проснулся, принца все еще не было. Ноэ приказал подать себе поесть, но беспокойство лишало его аппетита.
Шло время, а Генриха все еще не было. Беспокойство Ноэ все возрастало. Вот уж и вечер наступил. Легкий стук в дверь вывел Ноэ из его тревожной задумчивости.
— Войдите! — крикнул он.
Это опять-таки был Вильгельм Верконсин; он с самым беззаботным видом достал из кармана письмо и подал его Ноэ. В письме было написано: «Не беспокойся обо мне, дорогой друг, я должен быть узником вплоть до наступления ночи, а так как у меня есть еще дело в Лувре, то не знаю, когда мы с тобой увидимся. Поэтому можешь располагать собой, как хочешь. Генрих».
— Узник? — удивленно спросил Ноэ. — Не можешь ли ты объяснить мне, как это случилось? Да ты не бойся, — прибавил он, заметив смущение приказчика, — у меня с ним нет никаких секретов друг от друга! Вот присаживайся и рассказывай!
— Подробности я все-таки не могу вам рассказать, — ответил Вильгельм усаживаясь. — Скажу только следующее: дом моего хозяина имеет два выхода. С одним вы уже знакомы — это явный выход. Но есть еще тайный, который ведет в лавку суконщика. Всем известно, что Лорьо богаче самого короля. Но известно также, что суконщик беднее церковной мыши. А на самом деле этот суконщик просто агент Лорьо. В тюках с сукном, которые прибывают в лавку или отправляются из нее, зашиты золотые слитки и драгоценные камни. Таким образом, у себя в доме Лорьо не держит драгоценностей больше чем на пару тысяч экю, но никто не может догадаться, где именно скрыты все его богатства…
— Но я спрашивал не о богатствах Лорьо, до которых мне нет никакого дела, а о том, каким образом мой друг стал узником?
— А вот как. Суконщик не живет в этом доме, а является открывать свою лавку в семь часов утра. Я отвел вашего друга через лавку в то время, когда суконщика еще не было там, а теперь…
— Теперь приходится ждать, когда он уйдет к себе домой?
— Вот-вот!
— Понимаю! Ну а все-таки где же мой друг?
— Ну уж этого, простите, я вам сказать не могу!
«Ну, что же, — подумал Ноэ, когда Верконсин ушел, отвесив глубокий поклон, — Анри сам расскажет мне детали своего приключения. А теперь, раз беспокоиться нечего, можно пообедать да и заняться собственными любовными делишками!»
Ноэ пообедал с аппетитом и отправился к мосту Святого Михаила. Было так темно, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть. Ноэ воспользовался этой темнотой для того, чтобы пройти мимо лавочки Рене и заглянуть туда. В магазине не было ни Рене, ни Паолы. Зато Ноэ заметил Годольфина, который готовил себе постель. Заглянув сбоку, он убедился, что окно комнаты Паолы освещено.
— Она ждет меня! Поторопимся! — сказал он и торопливо сбежал к реке, где на причале стояли лодки.
Воспользовавшись одной из них, Ноэ подъехал к тому пролету, который, как он высчитал еще накануне, приходился как раз под окном Паолы. Он тщательно привязал лодку и пополз по балке к тому месту, где, по его расчетам, должна была приходиться веревка. Действительно, она была там. Ноэ достал из кармана тоненькую шелковую лестницу и дернул за веревку. Сейчас же лестница с веревкой стала подниматься вверх. Ноэ выждал несколько минут, а затем, подергав за лестницу и убедившись, что она привязана, стал быстро подниматься.
XVI
Вернемся теперь несколько назад, к Генриху Наваррскому, который рано утром ушел к дому Лорьо с Вильгельмом Верконсином.
Сначала принц думал, что Вильгельм ведет его на Медвежью улицу, но ее они миновали и направились по улице Святого Диониса. Тут Вильгельм остановился перед запертой еще лавочкой торговца сукнами, отпер дверь имевшимся при нем ключом, ввел принца в лавочку и снова запер дверь на ключ за собой. Казалось, вся лавка состояла лишь из одной только комнаты, но Вильгельм подошел к лежавшим в углу трем тюкам сукна, сдвинул их в сторону, и под ними оказался трап; через него-то Верконсин и повел Генриха, предусмотрительно взяв его за руку, так как в проходе была страшная тьма.
Им пришлось идти довольно запутанными ходами, и Генрих не раз задавался вопросом, уж не попал ли он в западню, расставленную ревнивым мужем? Но его страхи были напрасны, и когда они наконец из тьмы вышли к свету, то принц с удивлением заметил, что находится в мастерской Самуила Лорьо.
Теперь Вильгельм рассказал принцу все то, что читатели уже знают из предыдущей главы; только он пояснил еще вдобавок, что о существовании тайного хода должны знать лишь четыре лица: сам Лорьо, старый Иов, суконщик и он, Вильгельм, и что Самуил не догадывается о посвящении в эту тайну также и Сарры. Объясняя все это шепотом и прерывая свои объяснения мольбами быть как можно осторожнее и не шуметь, Вильгельм довел принца до комнаты Сарры, в которой принц видел молодую женщину в первое свое посещение дома Лорьо. Как и тогда, Сарра сидела на диване, но теперь она не улыбалась, не покраснела при виде Генриха, а грустно сказала, отвечая на его поклон:
— Присядьте, ваше высочество! Только говорите как можно тише, умоляю вас!
Принц сел и взял Сарру за руку, чтобы поцеловать. Но Сарра сейчас же отдернула руку и продолжала:
— Мое поведение должно показаться вам по крайней мере странным, и я была бы очень смущена своей смелостью, если бы не находила опоры в чистой совести честной женщины. Кроме того, я так одинока, так беззащитна! Однажды вы уже спасли меня от страшного несчастья, и вот я подумала, что, быть может вы и теперь поможете мне!
— О, разумеется! — горячо отозвался принц.
— Графиня де Граммон и не подозревает, как несчастно сложилась моя жизнь! Она, наверное, говорила вам о моем муже и описала его как лучшего из людей? Да? Ну, так я скажу вам, что Самуил Лорьо подлый убийца!
— Что вы говорите! — удивленно воскликнул принц.
— Правду, только правду, ваше высочество! — ответила красотка-еврейка. — Но я должна рассказать вам всю свою историю, и тогда вы поймете меня!
