Григорий Кроних - Великолепная четверка
— Точно так, батька, тута оне были, — подтвердил вдруг Данькино алиби Игнат. — Я рядом был.
— Ну, хорошо, Гриня, хорошо, ступай спать.
— Может, я в погоню…
— Ступай, ступай, без тебя справятся.
Данька ушел, в тайне радуясь невероятному побегу. Столько караулов — и все зря! Надо будет подробно ребят расспросить, как им такое дело удалось.
А Бурнаш постоял еще на крыльце и вернулся в дом. Сидор и его с панталыку сбил, так что на хлопца напраслину подумал. Да и какой из Грини монах! Атаман даже усмехнулся подобной мысленной картине.
21
Бурнаши добросовестно обшаривали дорогу и все окрестности до утра, но беглецов так и не нашли. Вернувшаяся ни с чем погоня была награждена тем, что смогла увидеть расправу над виновником своей бессонной ночи. Атаман приказал вывести Михайло и поставить к стенке той самой церкви, которую он так бездарно стерег накануне. Бывший начальник караула был растрепан, дергал связанными за спиной руками и вращал глазами.
— Тайна исповеди ненарушима, а он нарушил… Тайна исповеди ненарушима, а он… — без остановки бормотал казак.
— За невыполнение приказа — пли! — самолично скомандовал Гнат Бурнаш, и расстрельная команда точно выполнила свое дело…
Данька обдумывал план побега из расположения бурнашей, но ему мешало то, что за ним всюду неотступно следовал Игнат. Хлопец не был уверен, что сумеет без шума обезвредить этого здоровенного мужика, да и убивать его Даньке не хотелось. Он видел, что Игнат по-своему привязался к «Грине». К тому же Бурнаш явно не верил словам Лютого, иначе бы казачка поставили к стенке вместе с Михайлой. Узнав, что сам Сидор куда-то уехал, Даниил окончательно повеселел. Прошлый раз Лютого не было две недели, авось и сейчас задержится. Теперь у Даньки в станице появился друг, которого ему не хочется терять.
— Спасибо тебе, Гриша, что вы тетку Анисью спасли, — сказала Настя, улучшив минутку. — Теперь я знаю, что ты не такой, как они все, — кивнула девушка в сторону бурнашей. — Извини за то, что я тебе тогда наговорила.
— Извиняю, — улыбнулся казачок. — Только меня Данькой зовут.
— А я к Григорию привыкла.
— Ничего, так даже лучше. Конспиративней, как говорит Валерка… Знаешь, не нужно, чтобы нас видели вместе. Мне, наверное, скоро придется исчезнуть…
— Жаль, — Настино лицо помрачнело, — мы ведь только подружились.
— Это ненадолго, обещаю, — заверил Данька. — А, может быть, ты с нами в отряд уйдешь? А что, дадим тебе коня…
— И папаху с шашкой? — печально улыбнулась Настя. — Нет, Даня, здесь мама и Костик. Я их не брошу…
— Ну, как знаешь, — посуровел Данька.
— А ты когда?..
— Сегодня ночью, — решился неожиданно для себя хлопец. — Если что — знаешь, как нас найти.
— До свидания…
— Прощай.
С этого момента Данька решил думать только о побеге и с нетерпением ждал ночи. В темноте легче всего обмануть внимание Игната и скрыться от вероятной погони.
Наконец наступил вечер, и Данька рано ушел к себе в хату, а Игнат устроился с винтовкой на пороге — охранять. Хлопец прилег одетым на кровать и стал дожидаться, когда же угомонятся бурнаши. Недалеко играла балалайка, бузили пьяные голоса, словно казаки собрались гулять до утра. Да, не так было с дисциплиной в красном партизанском отряде, где отец завел твердые морские порядки.
В сенях стукнула дверь. Данька расстегнул кобуру, висящую на спинке кровати и, положив голову на подушку, притворился спящим.
— Гриня… Гри-инь… — в комнату вошел Игнат. Он легонько тронул казачка за плечо: — Гриня!
— Ну чего? — пробормотал Данька сонным голосом и повернулся к денщику.
— Вставай, батька зовет.
— Случилось что?
— Случилось, случилось, вставай.
Данька поднялся и прихватил ремень с кобурой. Игнат подскочил к вешалке, снял шапку-кубанку и, отряхнув невидимую пыль, подал хозяину.
— Гринь, магарыч с тебя…
— Чо?
— Ну, ступай, ступай, там узнаешь, — улыбаясь Данькиному недоумению, сказал Игнат и повел казачка в штаб.
В атамановой хате было светло, хозяйка вертелась у плиты, из комнат доносился гомон голосов.
— Именинник! — подмигнула хозяйка вошедшему Даньке.
— Ступай, ступай, — все подталкивал сзади Игнат.
Хлопец поправил кубанку и шагнул за порог.
— Звали, батька?
— Звал, — подошел к Даньке довольный Бурнаш и положил руку на плечи. — Ну что стоишь, Гринь? Батьку обними, — кивнул атаман в сторону стола.
Данька увидел, как в глубине комнаты приподнялся со скамьи седоусый казак и рухнул обратно. Его глаза испуганно забегали по лицам присутствующих.
— Куда? Куда Гришку дели? — ощерился он. — Куда сына дели?
С губ Бурнаша стерлась благодушная улыбка.
— Гриня!.. Гриня! — ревел старый казак, оплакивая сына.
Данька стряхнул оцепенение, прыгнул к двери и попал в железные руки Лютого, стоявшего наготове.
— Не трожь! — крикнул ему Бурнаш, и Сидор только усилил хватку. Атаман подошел к казачку и за чуб задрал вверх упрямую голову. — Ловко… ловко ты нас.
Данька молча в упор глядел на Бурнаша.
— Вели стеречь лазутчика, как надо, — приказал атаман Лютому. — Да не в церкви!
У Даньки забрали оружие и, скрутив веревкой руки, вывели на улицу. Трое казаков вместе с денщиком Игнатом отвели хлопца на другую улицу и затолкнули в старую баню.
Данька услышал, как сзади щелкнул запор и приподнялся с пола. Присел на лавку. Значит, вернулся Сидор… Недооценил он противника. Не куда-нибудь ездил Лютый, а за Гришкиным отцом Семеном Кандыбой. Устроил последнюю проверочку… Сообразительный, гад! Ну, ничего, теперь моя очередь проявить смекалку, решил парень и принялся обследовать место заточения.
Входная дверь здесь имелась только одна, а окошки были величиной с ладонь. При всем желании даже со свободными руками не пролезешь. А стены из толстого бруса разве что бомбой подорвать можно. Первый осмотр привел к неутешительным результатам.
В любом случае вначале нужно избавиться от веревки. Перетирать ее о лавку — жизни не хватит. Данька вцепился в жесткие волокна зубами и стал мусолить неподдающуюся веревку, как старый пес слишком твердую кость.
Караульные, которым настрого было велено ни на минуту не отлучаться от двери, развели недалече костер, подчерпнули из колодца воды и повесили на огонь котелок. Уселись вокруг кострища и приготовились травить байки, — ночь-то длинная впереди…
* * *Когда бурнаши схватили Даньку, Настя рукой закрыла рот, чтобы не закричать. Она видела, как вывели его из хаты и с охраной проводили по улице. «Неужели на расстрел?» — испугалась девушка. Но потом одумалась и пошла следом. По своей территории казаки шли смело, не оглядываясь, и проследить их путь было несложно. Когда у старой бани запылал костер, Настя поняла, что караульные не сойдут с места по крайней мере до утра. Она бросила последний взгляд на баню, где томился ее милый и побежала, как учил Данька: за околицу, направо до опушки.
