Александр Дюма - Королева Марго

— Но кто вы такой, как вы смеете говорить со мной таким повелительным тоном? — спросил Коконнас.

— Вы слышали о де Морвеле?

— Убийце адмирала?

— И капитана де Муи.

— Да, конечно.

— Так вот, де Морвель — это я.

— Ого-го! — произнес Коконнас.

— Слушайте же.

— Черт побери! Конечно, слушаю.

— Тс! — прошипел де Морвель и приложил палец к губам.

Коконнас прислушался.

В ту же минуту они услышали, что хозяин захлопнул дверь какой-то комнаты, запер дверь в коридоре на засов и подбежал к собеседникам.

Он подал стул Коконнасу и стул Морвелю, взял третий себе и сказал:

— Господин де Морвель, все заперто, можете говорить.

На Сен-Жермен-Л'Осеруа пробило одиннадцать часов вечера. Морвель считал один за другим удары, дрожащие звуки которых зловеще раздавались в ночи, и, когда последний удар замер в воздухе, сказал, обращаясь к Коконнасу, ощетинившемуся при виде предосторожностей, которые принимали эти два человека:

— Сударь, вы добрый католик?

— Я думаю! — отвечал Коконнас.

— Сударь, — продолжал Морвель, — вы преданы королю?

— Душой и телом. Я считаю, что вы, сударь, оскорбляете меня, задавая мне подобный вопрос.

— Не будем ссориться из-за этого; вы пойдете с нами?

— Куда?

— Это не имеет значения. Предоставьте себя в наше распоряжение. От этого зависит ваше благосостояние, а быть может, и ваша жизнь.

— Предупреждаю вас, что в полночь у меня будет дело в Лувре.

— Туда-то мы и пойдем.

— Меня ждет герцог де Гиз.

— Нас тоже.

— Но у меня особый пароль для входа, — продолжал Коконнас, несколько уязвленный тем, что ему приходится делить честь аудиенции у герцога с де Морвелем и Ла Юрьером.

— У нас тоже.

— Но у меня особый опознавательный знак! Морвель улыбнулся, вытащил из-за пазухи пригоршню крестов из белой материи, один дал Ла Юрьеру, один Коконнасу, один взял себе. Ла Юрьер прикрепил свой к шлему, а Морвель к шляпе.

— Вот как! — удивился Коконнас. — Значит, и свидание, и пароль, и знак — для всех?

— Да, лучше сказать — для всех добрых католиков.

— Стало быть, в Лувре — торжество, королевский пир, — воскликнул Коконнас. — И на него не хотят пускать этих собак-гугенотов?.. Здорово! Отлично! Превосходно!! Довольно с них, покрасовались!

— Да, в Лувре торжество, королевский пир, в котором будут участвовать и гугеноты. — ответил Морвель. — Больше того — они-то и будут героями дня, они-то и заплатят за пир, так что если вы хотите быть с нами, мы начнем с того, что пойдем и пригласим их вождя, их поборника, их Гедеона[7], как они его называют.

— Адмирала? — воскликнул Коконнас.

— Да, старика Гаспара, по которому я промахнулся, как дурак, хотя стрелял из аркебузы самого короля.

— Вот почему, дорогой дворянин, я чистил свой шлем, вострил шпагу и точил ножи, — проскрежетал Ла Юрьер, нарядившийся военным.

Коконнас вздрогнул и стал бледен, как смерть, начиная понимать, в чем дело.

— Как?.. Это правда? — воскликнул он. — Так это торжество, этот пир… означают… что мы…

— Вы очень недогадливы, сударь, — сказал Морвель, — сейчас видно, что вам в отличие от нас не надоела наглость этих еретиков.

— Стало быть, вы решили пойти к адмиралу и… — начал Коконнас.

Морвель улыбнулся и подвел Коконнаса к окну.

— Взгляните туда. — сказал он, — видите в конце улицы, на маленькой площади за церковью, людей, которые бесшумно выстраиваются в темноте?

— Да.

— У всех этих людей на шляпе такой же белый крест, как у Ла Юрьера, у вас и у меня.

— И что же?

— А то, что это рота швейцарцев из западных кантонов под командованием Токено, а вам известно, что эти господа из западных кантонов — друзья-приятели короля.

— Ого-го! — произнес Коконнас.

— Теперь смотрите: вон там, по набережной, скачет отряд кавалеристов; вы узнаете командира?

— Как же я могу узнать его? — спросил взволнованный Коконнас. — Ведь я приехал в Париж только сегодня вечером!

— Это тот самый человек, с которым вы должны увидеться в полночь в Лувре. Там он и будет ждать вас.

— Так это герцог де Гиз?

— Он самый. А сопровождают его бывший купеческий старшина Марсель и теперешний старшина Шорон. Оба держат наготове отряды горожан. А вот по нашей улице идет командир нашего квартала; смотрите хорошенько, что он будет делать.

— Он стучит во все двери. А что такое на дверях, в которые он стучит?

— Белый крест, молодой человек, такой же крест, как у нас на шляпах. Прежде, бывало, люди предоставляли Богу отмечать своих; теперь мы стали вежливее и избавляем Его от этого труда.

— Да, куда он ни постучит, всюду отворяется дверь и выходят вооруженные горожане.

— Он постучится и к нам, и мы тоже выйдем.

— Но поднимать на ноги столько народа, чтобы убить одного старика гугенота, это… черт побери! Это позор! Это достойно душегубов, а не солдат! — воскликнул Коконнас.

— Молодой человек, — отвечал Морвель, — если вам неохота возиться со стариками, вы можете выбрать себе молодых. Тут найдется дело на любой вкус. Если вы презираете кинжалы, можете поработать шпагой: ведь гугеноты не такие люди, чтобы покорно дали себя перерезать, и к тому же, как вам известно, все они, и старые и молодые, очень живучи.

— Так вы собираетесь перебить их всех?! — вскричал Коконнас.

— Всех.

— По приказу короля?

— Короля и герцога де Гиза.

— И когда же?

— Как только ударят в набат на колокольне Сен-Жермен-Л'Осеруа.

— Ах, вот почему этот милый немец, служащий у герцога Гиза… как бишь его зовут?

— Господин Бэм.

— Верно… Вот почему он мне сказал, чтобы я бежал в Лувр с первым ударом набата.

— Вы, стало быть, видели Бэма?

— И видел, и говорил с ним.

— Где?

— В Лувре. Он-то и провел меня туда и сказал пароль, который…

— Взгляните.

— Черт побери! Да, это он!

— Хотите поговорить с ним?

— С превеликим удовольствием, клянусь душой! Морвель тихонько отворил окно. В самом деле, это был Бэм и с ним человек двадцать горожан.

— «Гиз и Лотарингия»! — произнес Морвель. Бэм обернулся и, сообразив, что обращаются к нему, подошел.

— А-а, это фы, каспатин де Морфель.

— Да, я; кого вы ищете?

— Я ищу гостиниц «Путефодный звезда», чтоп предупредить некий каспатин де Гогоннас.

— Я здесь, господин Бэм! — отозвался молодой человек.

— А-а! Карашо! Отшень карашо!.. Фы готов?