Григорий Кроних - Неуловимые мстители. Наследство Эйдорфа
— Батя! — Юра осторожно обнял отца.
— Не боись, жми вовсю, — рассмеялся Меще ряков-старший, — кости пока целы!
— Валерка!
Оксана и Яша обняли старого друга. К компании присоединился Даниил.
— Рад, что все целы, — сказал командир. — А кто стрелял?
— Мы не стреляли, Даня, обошлось, — сказал Цыганков.
— Мне показалось, что был выстрел… Ладно, сейчас не время. Выводи людей!
Костя Сапрыкин обежал весь подвал, затем обратился к Якову:
— А Велнел лазве не с вами?
— У него свои дела.
— Понятно, — Кирпич исчез из подвала с такой же скоростью, как и появился.
19
Захватить гестапо и освободить арестантов удалось тихо, без стрельбы. Теперь нужно было также, без шума, покинуть город. Отряд партизан теперь вырос вдвое, в одном грузовике им уже не поместиться. Ларионов приказал всех освобожденных из плена посадить на грузовик, а несколько оставшихся с края мест заняли переодетые в немецкую форму партизаны.
— Даня, я пойду с вами, — сказал Валера. — Вы же языка не знаете, если что.
— Я тоже, — присоединилась Ксанка.
— Тогда наденьте шинели. Ты, Валерка, возьми мою, капралом будешь. А я себе у ребят из грузовика позаимствую.
Друзья быстро переоделись и заняли место в строю. Оставшиеся партизаны должны были, изображая отряд немецких солдат, проникнуть на железнодорожную станцию. Там их ждет Матвеич, хорошо знакомый с деповскими рабочими.
— А Костя где? — спросил вдруг Даниил, осмотрев свою команду.
— Нету. Он, наверное, со своими «связными» отправился. Он же теперь у них герой!
— Не маленький, не пропадет, — сказал Яша. — Ты ж его знаешь: Кирпич всегда сухой из воды выйдет.
— Ладно, некогда искать, — согласился Ларионов. — Слушай мою команду: не отставать, двигаться быстро, по дороге не разговаривать. Напра-во. Шагом марш!
Маленький отряд во главе с Мстителями отправился в путь.
Поздним вечером улицы города были пустынны, действовал комендантский час. Жители сидели по домам, партизанам встретился только один патруль, но проверять документы у «своего» пехотного взвода фашистам и в голову не пришло. Зато на станции царило оживление. Гражданских по-прежнему не было, а солдат, офицеров и техники здесь находилось предостаточно. Отправлять эшелоны ночью надежнее — меньше посторонних глаз, а самолетам противника в темноте гораздо труднее находить и атаковать поезда.
Матвеич знал на станции все ходы вплоть до дырок в заборе. Немцы пытались ликвидировать последние, но справились только с половиной. Остальные или не нашли, или они регулярно, несмотря на охрану, возникали вновь. Старый рабочий сам предложил этот вариант отхода, через своих знакомых ему было несложно достать мотодрезину. Даниил согласился, что захватывать после гестапо еще и гараж будет труднее. Тем более что никто не мог гарантировать гладко ли пройдет первый этап. Если бы началась перестрелка… Фашисты наверняка перекрыли бы все автодороги, но про «железку» даже не вспомнили, ведь они считают, что полностью ее контролируют. Ненадолго, твердо обещал себе Даниил, как только они закончат эту операцию, начнется настоящая рельсовая война, тогда гитлеровцы не будут уже уверены ни в чем.
Партизаны уже были недалеко от паровозного депо, когда с ними поравнялся очередной патруль. Валера козырнул, ефрейтор и двое солдат привычно ответили, как вдруг начальник патруля укоротил шаг и уставился на новоиспеченного капрала.
— Halt! — он сорвал с плеча винтовку и передернул затвор.
* * *Вернер шел по коридору, стараясь наступать на носки сапог. Мстители действительно хорошо знали свое дело, и снизу не раздалось до сих пор ни одного выстрела. Альберт вошел в приемную шефа, приблизился к двери и выставил руку с пистолетом перед собой.
— Кто там? — штурмбаннфюрер не узнал в полумраке кабинета возникшую на пороге фигуру. Свет настольной лампы не попадал на гостя. — Гюнтер?
— Не совсем, к вашему сожалению, — усмехнулся Альберт. — Но, но, не стоит дергаться, или я буду стрелять.
Гестаповец убрал руку от ящика стола, где он держал оружие.
— Не знаю, как вам удалось сюда проникнуть, но вы в ловушке, — сказал он. — Если вы меня убьете, то сюда прибежит дежурный наряд, и вы переживете меня ровно на одну минуту. Печальный финал для такого амбициозного молодого человека, но закономерный.
— Я действительно с вашей помощью из офицера превратился в простого молодого человека. А ведь служил честно, я был в гитлерюгенде, я добился офицерского чина, я боролся с диверсантами. Да, на каком-то этапе они меня переиграли, но если б не вы, штурмбаннфюрер… Впрочем, теперь я склонен думать, что на ваше место нашелся бы другой завистливый дурак.
— Мальчишка! Сопляк! Сдай оружие и, обещаю, на трибунале мы учтем твое раскаяние!
— Так ничего и не понял, — покачал головой Вернер. — Лучше быть живой собакой, чем мертвым штурмбаннфюрером. — Альберт прицелился и нажал на курок, заметив, что только в последние полсекунды в глазах гестаповца отразился ужас неминуемой смерти. Пуля ударила в лоб и откинула тело на спинку кресла.
Дискуссия с бывшим шефом была забавной, но она отнимала время у более важного дела. Вернер убрал пистолет в кобуру и расстелил на столе в кругу света лампы три плана здания, взятых у Ларионова. Затем он осторожно достал истертый листок письма отца и сверил чертеж на нем с новыми планами. От самого старого он отличался наличием креста, указывающего тайник. Затем, сверяясь по деталям, которые сохранялись в здании при всех перестройках, Альберт перенес крест на последующие чертежи. Как ни забавно, тайник действительно оказался почти в кабинете штурмбаннфюрера. Вернее, между кабинетом и приемной.
Недавно у Альберта здесь был свой кабинет, но ключ у лейтенанта до конца разбирательств отобрали. Вернер выбил знакомую дверь ногой и достал из шкафчика припасенные инструменты. По расчетам немца, партизаны должны уже убраться из здания, и шум никого не привлечет.
Берясь за ломик, Альберт сбросил портупею и стесняющий движения черный мундир. Перегородка поддавалась легко, и Вернер быстро выдолбил в ней большую дыру, обнажив кирпичную кладку стены, куда отец двадцать лет назад замуровал драгоценности своего хозяина-купца. Азарт был так велик, что Альберт очнулся только когда ему в спину ткнулся винтовочный ствол.
— Помось не тлебуется?
Немец оглянулся на незваного визитера.
— Лаботай, лаботай, — сказал Кирпич, кивая на стену. — Не телпится посмотлеть: не зля ли я так долго иглал в палтизана?
