Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 1
С тех пор, ревностно охраняя свои права, сёгуны Миновара правили страной. Они объявили сёгунат наследственным и начали выдавать своих дочерей за членов императорской семьи. Император и весь его двор жили полностью обособленные от мира во дворцах за высокими стенами и садами на маленькой территории в Киото. Они сильно нуждались, а их занятия ограничивались наблюдением за ритуалами синто – древней анимистической религии Японии – и интеллектуальными изысками, такими как упражнения в искусстве каллиграфии, живописи, философии и поэзии.
Управлять двором Сына Неба было легко, потому что он хотя и обладал всей землей, но доходов не получал. Только даймё и самураи имели доходы и право взимать налоги. Получалось, что, хотя все члены императорского двора были по рангу выше самураев, существовали они на содержание, выделяемое двору по решению сёгуна, или кампаку – канцлера, – или правящей военной верхушки. А великодушных среди последней попадалось мало. Некоторые императоры иногда соглашались ставить свою подпись под указами ради пропитания. Бывали случаи, когда денег не хватало даже для коронации.
Со временем сёгуны рода Миновара потеряли преимущество перед потомками Такасима и Фудзимото. И поскольку междоусобные распри продолжались столетиями, император все больше и больше становился креатурой того даймё, который был достаточно силен, чтобы захватить Киото. Как только новый завоеватель Киото уничтожал правящего сёгуна и его род, он мог – если принадлежал к роду Миновара, Фудзимото или Такасима – смиренно поклясться в преданности трону и нижайше просить бессильного императора пожаловать ему освободившееся место сёгуна. Потом, как и его предшественники, он пытался простереть свою власть за пределы Киото, пока его, в свою очередь, не проглатывал еще кто-нибудь. Императоры женились, отрекались от трона или восходили на него по желанию сёгуната. Но всегда правящая императорская семья была неприкосновенна.
Такое положение сохранялось, пока сёгун был в силе. До тех пор, пока его не свергали.
В течение столетий многое менялось, страну дробили на все более мелкие части. За последнее столетие ни один даймё не обладал достаточным могуществом, чтобы стать сёгуном. Двенадцать лет назад военачальник из крестьян Накамура захватил власть и склонил на свою сторону тогдашнего императора, Го-Нидзё. Но Накамура не мог стать сёгуном, как бы сильно того ни хотел, потому что по рождению был крестьянин. Ему пришлось удовлетвориться гораздо более скромным титулом кампаку, канцлера, а позже, когда Накамура передал этот титул своему малолетнему сыну Яэмону – хотя и оставил за собой всю власть, что было совершенно обычным делом, – он поневоле вынужден был удовольствоваться званием тайко. Согласно традиции только потомки вырождающихся древних семей Миновара, Такасима и Фудзимото могли получить титул сёгуна.
Торанага происходил из рода Миновара. Ябу мог проследить свою генеалогию до мелкой и незначительной ветви семьи Такасима, и этого было достаточно, чтобы он когда-нибудь мог стать верховным правителем.
– Э, госпожа, – сказал Ябу, – конечно, Торанага метит в сёгуны, но он никогда им не станет. Другие регенты презирают и боятся его. Они не способны связать ему руки, как задумал тайко. – Он наклонился вперед и внимательно поглядел на жену: – Ты говоришь, Исидо возьмет верх над Торанагой?
– Да, Торанага останется в одиночестве. Но я не думаю, что в конце концов он проиграет, господин. Я прошу вас, не нарушайте приказ господина Торанаги и не выезжайте из Эдо, чтобы посмотреть на этот варварский корабль, – как бы ни расписывал его Оми-сан. Пожалуйста, пошлите Дзукимото в Андзиро.
– А что, если на корабле слитки? Серебро или золото? Ты доверишь его Дзукимото или кому-нибудь еще?
– Нет, – ответила его жена.
Поэтому он и улизнул из Эдо этой ночью, взяв только пятьдесят человек, и теперь был богат и силен, как ему и не мечталось, и имел пленных, один из которых должен был умереть сегодня вечером. А еще он распорядился, чтобы позже к нему привели куртизанку и мальчика. Завтра на закате он вернется в Эдо. Завтра вечером пушки и слитки начнут свое тайное путешествие.
«О, пушки! – подумал он радостно. – Пушки и хорошо продуманный план действий позволят мне победить Исидо или Торанагу – кого выберу. Потом я стану регентом вместо проигравшего, а? Теперь уже самым сильным регентом. А почему бы и не сёгуном? Да. Теперь это возможно».
Он позволил себе расслабиться. Как использовать двадцать тысяч серебряных монет? Можно перестроить замок. И купить тягловых лошадей для орудий. И расширить шпионскую сеть. А что насчет Икавы Дзиккуя? Хватит ли тысячи монет, чтобы подкупить его поваров и отравить Икаву Дзиккуя? Более чем! Пяти сотен, даже одной нужному человеку будет вполне достаточно. Кому?
Послеполуденное солнце бросало косые лучи через маленькое окно. Вода в ванне была очень горячей – она подогревалась дровяной печью, вделанной в каменную стену. Это был дом Оми, он стоял на маленьком холме, откуда открывался вид на всю деревню и гавань. Его окружал обнесенный стенами сад – аккуратный, объятый безмятежным покоем, великолепный.
Дверь бани открылась. Вошел слепой, поклонился:
– Касиги Оми-сан послал меня, господин. Я Суво, его массажист. – Он был высокий и очень худой, лицо морщинистое.
– Хорошо.
Ябу всегда боялся ослепнуть. Сколько он себя помнил, ему снилось, что он просыпается в темноте, зная, что солнце светит, чувствуя его тепло, открывает рот, чтобы закричать; кричать стыдно, но он кричит. Потом наступало реальное пробуждение, и пот тек ручьями.
Но этот ужас перед слепотой, казалось, увеличивал его удовольствие от массажа, который ему делал слепец.
Он мог видеть рваный шрам на правой щеке Суво и глубокий рубец на скуле пониже. «Это след от удара меча, – сказал себе Ябу. – Отчего он ослеп? Был когда-то самураем? И кому служил? Он шпион?»
Ябу знал, что его телохранители тщательно обыскали слепого, прежде чем разрешили ему войти, поэтому не боялся спрятанного оружия. Его собственный трофейный меч был под рукой. Древний клинок выковал кузнечный мастер Мурасама. Ябу смотрел, как старик снимает свое кимоно и вешает, не ища, на колышек. На груди у слепого тоже остались следы от ударов меча. Набедренная повязка была очень чистой. Он встал на колени, терпеливо ожидая приказаний.
Ябу вышел из ванны и лег на каменную скамью. Старик аккуратно вытер его, вылил на руки пахучее масло и начал массировать мускулы на шее и спине даймё.
Напряжение проходило, по мере того как сильные пальцы двигались по спине Ябу, с удивительным искусством растирая и глубоко разминая мышцы.
