Гибель империи. Российский урок - Архимандрит Тихон (Шевкунов)
Император Николай II в Ставке в Могилеве
Недавно были обнародованы хранящиеся в архивах Франции донесения члена французской военной миссии в России, агента армейской разведки капитана де Малейси[150], о нем мы уже упоминали. Спустя месяц после февральских событий де Малейси составил для французского Генштаба записку о событиях в России, где сообщал: «Лидером искусно и давно подготовленного заговора был Гучков… Менее открыто, но эффективно действовал ген. Алексеев по договоренности с большинством генералов, в том числе с Рузским и Брусиловым… Видным организатором выступил британский посол сэр Дж. Бьюкенен, верховодивший всем заодно с Гучковым… Лорд Мильнер во время пребывания в Петрограде, это вполне установленный факт, решительно подталкивал Гучкова к революции, а после его отъезда английский посол превратился, если можно так выразиться, в суфлера драмы и ни на минуту не покидал кулис. Бьюкенен просил лидеров гучковско-милюковской и т. д. группировки лишь потерпеть до приезда Государя в Ставку, чтобы из-за удаленности у него фактически не оставалось времени вмешаться в нужный момент, пойдя на уступки, которые у него вырвали бы в случае настойчивого отказа»[151].
Хлеб
Принято считать, что спусковым крючком Февральской революции стал кризис с дефицитом хлеба в столице. Время было военное, и проблемы с продовольствием по сравнению с мирными годами временами ощущались. В Англии и даже в нейтральной Швеции действовала карточная система, введение которой в России долго обсуждали, да так и не приняли. В Германии и Австро-Венгрии попросту голодали. Более миллиона немцев и австрийцев умерли от недоедания[152].
Об уровне же продовольственных проблем в Петрограде можно судить по публикации в столичном «Коммерсанте» от 7 февраля 1917 года: «Лимонов на рынке совсем нет. В крайне ограниченном количестве имеется на рынке мороженный лимон, причем цены назначаются от 65 до 70 рублей за ящик в 330 штук. Мандаринов на рынке нет. Отсутствуют ананасы»[153]. Совсем скоро в столице начнется такой голод, что жителям будет очень сложно понять, чем же они совсем недавно были недовольны.
Сразу следует сказать, что дефицит черного хлеба (белого было достаточно) в Петрограде и других крупных городах России действительно существовал. Временные перебои объясняли нерадением властей, перегрузкой железных дорог военными поставками и снежными заносами. Но, с другой стороны, зима в Россию пришла, что называется, не впервые. И со снегом железнодорожники обычно справлялись без особых задержек.
Еще с января в либеральной прессе стали раздуваться слухи о неминуемом голоде. Волнения вызвали ажиотажный спрос: черного хлеба брали помногу и про запас. «Хвосты» у булочных тянулись на сотни метров. И хотя всякий, кто имел терпение, мог купить ржаной хлеб без ограничений, ситуация из накаленной переходила в паническую.
Очереди за хлебом в революционные дни
Вспомним процитированные уже слова Франклина Рузвельта: «В политике ничего не происходит случайно. Если что-то случилось, то так было задумано». Имеются все основания полагать, что не просто стечение обстоятельств, а манипуляции и прямой саботаж на железной дороге привели к проблемам с подвозом хлеба в столицу. Ведь совсем скоро именно заговорщики из руководства железных дорог не допустят поезд Императора и составы верных присяге войск, посланные на усмирение бунта в охваченный восстанием Петроград.
23 февраля (8 марта по новому стилю), уже на следующее утро после отъезда Императора в Ставку в Могилев, на улицы Петрограда высыпали тысячи женщин, колотивших половниками по пустым кастрюлям, а толпы подростков принялись громить булочные: левые партии в России отмечали «день работницы», или женский день. Негодующие женщины и дети – прекрасное начало для революции, не правда ли?
Петроградский градоначальник генерал Балк сообщал: «Густая толпа медленно и спокойно двигалась по тротуарам, оживленно разговаривала, смеялась, и часам к двум стали слышны заунывные голоса: “Хлеба, хлеба…” И так продолжалось весь день всюду. Причем лица оживленные, веселые и, по-видимому, довольные остроумной, как им казалось, выдумкой протеста»[154].
«В стране произвола и кнута»
В тот же день к своим женам и детям присоединились и мужчины. Поднялся самый крупный в Петрограде Путиловский завод, где уже несколько дней бастовала одна из мастерских. Забастовки в России, даже на военных заводах в разгар войны, были обыденным явлением. Требования стачечных комитетов поступательно росли, и никто не собирался принимать во внимание военные трудности. Путиловцы, к примеру, в феврале 1917 года требовали повысить зарплату сразу в полтора раза и в два раза увеличить бесплатный продуктовый паек.
Из сообщений Охранного отделения от 23 февраля 1917 года: «23-го февраля с 9 часов утра, в знак протеста по поводу недостатка черного хлеба в пекарнях и мелочных лавках, на заводах и фабриках района Выборгской части начались забастовки рабочих…»[155]
К слову сказать, в Англии или Франции, не говоря уже о Германии, любая забастовка на оборонном заводе в военное время была бы немедленно пресечена силой. Вот что пишет историк-эмигрант Антон Керсновский, комментируя забастовку, вспыхнувшую на Путиловском заводе: «В демократической Франции завод, работавший на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен сенегальцами, и все зачинщики поставлены к первой попавшейся стенке. В “стране произвола и кнута” не сдвинулся с места ни один городовой… Всего за десять месяцев до того – в апреле 1916 года – Англия подавила в море крови ирландское восстание Роджера Кеземента, разгромив Дублин артиллерией, убив тысячи мужчин и женщин и казнив сотни мятежников»[156].
Дублин после подавления восстания. 1916 г.
Однако в «деспотической» России с рабочими было принято считаться. Руководство согласилось поднять зарплаты на 20 %, и инцидент, казалось, был исчерпан. Но вдруг утром все того же злополучного 23 февраля произошло нечто совсем неожиданное: на воротах Путиловского завода появилось объявление, извещавшее, что завод закрыт и все рабочие уволены!
Тридцать шесть тысяч рассерженных мужчин, привыкших к хорошей зарплате и освобожденные от военной службы, в один момент оказались без средств к существованию и под угрозой отправки в окопы.
Закрыть на неопределенный срок в разгар войны крупнейшее оборонное предприятие страны можно было лишь по согласованию с очень высокими чинами.
Есть одна важная деталь. Путиловский завод к тому времени подчинялся Главному артиллерийскому управлению, начальник которого, Алексей Алексеевич Маниковский, был примечательной личностью: образцовый генерал, прекрасный специалист, он был известен своими открытыми связями с оппозицией и значительным влиянием в военных масонских кругах. Маниковского будут
