Агент вождя - Сергей Иванович Бортников
И без того вытянутое книзу, яйцевидное лицо Василия ещё больше увеличилось в размерах — из-за окончательно отпавшей челюсти.
— Лейтенант госбезопасности Пчелов! — деловито добил его «священник». — Откомандирован в Белоруссию для выполнения секретного задания, ясно?
— Так точно!
— Кто здесь старший?
— Я!
— Звание, фамилия?
— Младший лейтенант Бурмистренко!
— С этой секунды поступаете в моё распоряжение.
— Есть!
— Удостоверение верните…
— Пожалуйста.
— И смотрите в оба за этими лжеучёными.
— Да-да, конечно. Товарищ Цанава нас предупреждал.
— Лаврентию Фомичу — привет.
— Передам… Непременно… Да…
— Что ещё?
— Разрешите полюбопытствовать, что тут случилось?
— Он, — Пчелов ткнул пальцем в своего бывшего сослуживца, — убил вашего товарища.
— Ваньку?
— Я ему в документы не заглядывал. Труп — у берёзы. Установить личность погибшего будет нетрудно…
— У, гад!.. — Василий замахнулся и врезал рукоятью своего револьвера по зубам задержанного. — Моего лучшего друга, сволочь, порешил… А лейтенант Бальбуза — куда девался?
— Это мне не ведомо, — равнодушно повёл оком «лейтенант». — У него спрашивайте!
(Ярослав от такой небывалой наглости «проглотил язык» и не мог сказать и слова!)
— Говори, падло, куда Лёньку девал?
Младший лейтенант собирался ещё раз заехать по лицу главного подозреваемого в убийстве его коллег, но в этот момент у калитки припарковался шикарный чёрный автомобиль, из которого вышел — нет, выпорхнул старший майор Цанава.
Бурмистренко мгновенно отказался от первоначальной задумки и на всех парах помчал навстречу высокому начальству.
— Разрешите доложить, товарищ нарком!
— Докладывай.
— Мною арестована…
— В нашем рабоче-крестьянском государстве арестовать любого, самого обычного, гражданина может суд и только суд.
— Виноват… При проведении незаконных мероприятий на вверенном нам объекте, задержана группа вражеских лазутчиков… К сожалению, не обошлось без потерь. Погиб сержант Салов, пропал без вести лейтенант Бальбуза, от которого командование операцией по старшинству звания перешло ко мне. Младший лейтенант Бурмистренко.
— Вы уже отправили кого-то на поиски Бальбузы?
— Никак нет. Разрешите исправиться?
— Действуй.
— Сержант Коваленко! — завопил Василий.
— Я!
— Немедленно обследуйте периметр замка.
— Есть.
— Особое внимание уделяйте придорожным рвам, канавам. В случае обнаружения товарища лейтенанта или его тела — запустите сигнальную ракету.
— Есть.
— Выполняйте! Немедленно.
Крепкий молодой человек лихо развернулся и помчал по часовой стрелке вдоль высокого забора.
— При проведении данных мероприятий нам было оказано неоценимое содействие со стороны сотрудника центрального аппарата ГУГБ НКВД СССР товарища Пчелова, выполняющего секретное задание высшего руководства, — без заминки продолжил младший лейтенант Бурмистренко.
— Пчелов… Плечов… Голова кругом!
— Он, кстати, ранен.
— Кто?
— Наш столичный коллега.
— Кем?
— Одним из вражеских агентов, за которыми вы поручили вести наблюдение.
— Понял. Представьте мне героя.
— Слушаюсь… Товарищ лейтенант…
Василий огляделся по сторонам и беспомощно развёл руками:
— Его нигде нет.
— А как вы узнали, что он — сотрудник центрального аппарата?
— Стажёр Максимец нашёл под рясой соответствующее удостоверение установленного образца.
— Вы думаете, отправляясь на секретное задание, агенты непременно берут с собой ворох документов?
— Не знаю…
— Ну, давай его сюда.
— Кого?
— Не кого, а чего — удостоверение, мать твою так! — начал выходить из себя старший майор — с ним часто случались подобные перепады настроения.
— Я его вернул… Законному владельцу… По его же просьбе.
— Ой, чувствую, плачет по тебе трибунал, младший лейтенант!
— Но…
— Сдать оружие!
— Есть!
— Товарищ стажёр!
— Я!
— Примите клиента. И не спускайте с него глаз. До очередного распоряжения свыше.
— Слушаюсь.
— Отвечать надо строго по Уставу или вам, как стажёру, это не известно?
— Есть, товарищ нарком!
— Вот так будет правильно…
* * *
Руки Плечова были туго стянуты за спиной крепкой бечёвкой. Размокнув, она въелась в тело, но внешне Яра никак не выказывал своих физических страданий. Напротив — выглядел бодрым, уверенным, спокойным; больше беспокоился не о собственной шкуре, а о судьбе профессора.
Конечно же нарком мог мгновенно избавить его от изнуряющей боли, но не спешил, ибо был прекрасно осведомлён о недюжинных способностях Ярослава в деле самозащиты без оружия.
Руки связаны? Так ведь разговору по душам это не помеха…
— И как ты умудрился оказаться в такой позе, а, орёл?
— О чём вы?
— Как дался себя связать? Ведь мог запросто отметелить их всех! (Он прекрасно помнил, как на одной из тренировок, больше походившей на мастер-класс, Плечов легко уклонялся от лихих атак трёх лучших бойцов белорусского НКВД, а затем, по кивку его подбородка, надолго уложил лихих чекистов на пол).
— А я имел такое право? — скривил рот в ухмылке пленник.
— Нет. Сопротивление властям — уголовно наказуемое преступление.
— Вот видите. А говорите…
— Признаюсь честно: это единственное обстоятельство, заставляющее меня усомниться в том, что ты вражеский лазутчик.
— Как профессиональный философ, всячески одобряю ход ваших мыслей.
— Остальное свидетельствует против тебя.
— Ничего. Время, как говорится, расставит все точки над «i»…
— Согласен.
— Как отец?
— Имеешь в виду профессора?
— Да.
— Плохо. Ему оказали первую медицинскую помощь, но её явно недостаточно.
— Распорядитесь поместить Фёдора Алексеевича в больницу и обеспечьте квалифицированный круглосуточный уход за ним.
— Ты мне приказываешь?
— Да.
— Терпеть ненавижу такого обращения.
— Вы мне всё-таки должны. Два раза.
— Уже один…
— Товарищ нарком, разрешите доложить? — это на крыльцо подсобного помещения, под навесом которого протекала описываемая беседа, явился сержант Коваленко, по приказу Бурмистренко обследовавший окрестности.
— Валяй…
— Бальбузы нигде нет.
— Значит, рассматриваем два варианта. Первый — лейтенант мёртв, второй — он пособник этого вездесущего попа… Как же его?
— Пчоловского! — подсказал Яра.
— Вы, товарищ сержант, первым делом передайте указание моему водителю: немедленно доставить раненого профессора в больницу.
— Слушаюсь.
— Сами тоже поезжайте с ними. Сначала поместите Фролушкина в отдельную палату — как-никак всемирная знаменитость, затем вернётесь в отделение за подкреплением и ещё раз прочешете окружающую территорию. По окончании — доложите мне лично.
— Есть!
— Кстати, как тебя мамка величает?
— Колькой… — лицо сержанта покрылось густым румянцем, но в кромешной тьме этого, естественно, никто не заметил.
— Свободен, Николай. Повторяю: справишься — сразу доложишь.
— Есть!
Сержант вернулся буквально через минуту.
— Товарищ нарком…
— Ну?..
— Там какой-то юродивый привязался к профессору и не хочет отходить от него ни на шаг.
— Гоните его на хрен! Хотя нет. Возьмите с собой. Всё-таки родной сын…
— А теперь продолжим нашу интеллигентскую беседу, — поворачивая лицо к молодому учёному, миролюбиво предложил Цанава, когда Коваленко полностью «растворился» в темноте.
— Давайте… — грустно вздохнул Яра.
— Первым делом расскажи о своём видении событий. Может, сообща мы сможем развеять туман вокруг этой нехорошей истории?
— Как вы помните, мы с профессором заполучили копию рисунка, по всей вероятности, принадлежащего кисти полковника российской Императорской армии…
— Чёрт, опять запамятовал его фамилию — такого раньше со мной никогда не случалось.
— Всему свой срок! — не упустил возможности
