Эдгар Берроуз - Вечный дикарь
— Сердце говорит мне, что я твоя, Ну, — промолвила она. — Но опыт и рассудок заставляют удержаться от опрометчивого шага. Да, я люблю тебя, но не вижу особой радости в том, чтобы провести остаток жизни, бродя полуголой по джунглям. Уйди я сейчас с тобой хоть на один день — и могу уже никогда не вернуться к привычной жизни. А в мире цивилизации счастья нам тоже не будет — ты попросту погибнешь. Я смотрю сейчас на тебя, как на какое-то чудо, явившееся мне. Тебе кажется, что с тех пор, как ты расстался с Нат-ул и отправился охотиться на свирепого людоеда Оо, минуло несколько дней, а на самом деле прошли многие тысячелетия. Судьба распорядилась так, что ты нисколько не изменился за это время и очнулся ото сна все тем же неиспорченным пещерным человеком, попав сразу из каменного века в двадцатое столетие. Но со мной случилось иначе. Я тысячи раз рождалась и умирала, и рождалась снова, меняя свои воплощения, пока, наконец, сейчас опять не столкнулась с тобой. Если бы и ты в течение этих долгих лет тоже умирал и снова рождался, нас бы не разделяла такая пропасть, и мы могли бы сойтись на равных, пожениться и умереть, чтобы затем родиться снова, и снова быть вместе, и вместе пережить еще много-много жизней и неминуемых смертей. Но своей судьбой ты нарушил законы жизни и смерти — ты не умер, и сейчас, когда мы снова рядом, нас разделяют сотни тысяч лет. Между нами — бездна, преодолеть которую не можем ни я, ни ты. Для тебя есть только один путь, тот самый, по которому прошла я — умереть и вслед за тем родиться снова.
Многое из того, что говорила девушка, Ну просто не понял. К тому же Виктории, не находившей в примитивном языке дикарей нужных слов, приходилось то и дело обращаться к юноше на английском, которым он владел отнюдь не в совершенстве. Однако дикарь уловил главную мысль, какой бы туманной она ни казалась: из-за огромного смещения во времени, которое произошло, пока Ну спал в пещере Оо, Нат-ул отдалилась от него и только смерть юноши позволит ему перескочить через разделяющую их сейчас пропасть и сделать любимую своей женой.
Он взял копье, упер древко оружия в землю, а каменный наконечник придвинул к самому сердцу.
— Я ухожу, Нат-ул, — сказал он, — ухожу, чтобы возвратиться к тебе другим человеком, а не тем негритосом, как назвал меня Картисс.
Девушка и юноша были так поглощены своими проблемами, что не обратили никакого внимания на обеспокоенного волкодава и не услышали зловещего рычания, которое тот издавал, поглядывая в сторону джунглей.
ГЛАВА 13
В ДЖУНГЛИ
Отряд Грейстока настиг караван Ибн Асвада так неожиданно, что ни с той, ни с другой стороны не было сделано ни единого выстрела. Спасаясь бегством от свирепых воинов вамболи, арабы наткнулись на преследующую их группу белых людей и вазири и вынуждены были сдаться без боя.
Грейсток тут же потребовал, чтобы ему немедленно передали пленную белую женщину. В ответ Ибн Асвад, ударяя себя кулаком по груди, клялся и божился, что такой пленницы нет и не было в его караване. Однако один из рабов поведал воину вазири о том, что произошло на самом деле, и, как только стало известно, что Виктория похищена одним из лейтенантов шейха всего несколько часов назад, отряд Грейстока тотчас же устремился в джунгли на поиски девушки.
Чтобы облегчить движение и прочесать как можно большую территорию, люди лорда разбились на маленькие группы — каждый белый человек взял себе в помощь нескольких чернокожих вазири — и, рассыпавшись по лесу, стали двигаться в том направлении, в котором, по словам раба, увез девушку Абул Мукаррам.
По джунглям шли в одиночку, не видя друг друга, но находясь на расстоянии слышимости. Случилось так, что Вильям Картисс, оказавшийся один под гигантскими деревьями джунглей, неожиданно увидел нечто такое, что заставило его тут же остановиться.
Невдалеке от него, совершенно невредимая, стояла девушка, которую он любил и поисками которой сейчас занимался вместе с остальными. Тут же валялось на земле тело убитого араба. Огромный волкодав издавал угрожающее рычание, поглядывая в сторону Картисса. А прямо перед девушкой стоял ненавистный белокожий дикарь.
Картисс уже собирался выскочить из укрывавших его зарослей, как вдруг заметил, что юноша упер древко копья в землю, острым концом нацелившись себе в сердце. Действия и выражение лица троглодита столь определенно свидетельствовали о его намерениях, что Картисс затаился и решил подождать, пока дикарь покончит с собой. В том, что он собирается сделать именно это, американец не сомневался. Он издали наблюдал за происходящим и кривил губы в презрительной усмешке.
Виктория Кастер тоже смотрела на юношу во все глаза, пытаясь угадать, что он хочет предпринять. По логике вещей, как только что убеждала дикаря сама девушка, ему оставалось одно. Однако любовь не подчиняется логике, и едва Виктория поняла грозное намерение Ну и осознала, какая утрата может ее постигнуть, как она с криком бросилась к возлюбленному, заслонив его от копья собственным телом.
— Нет! Нет! — закричала она. — Ты не должен делать это! Я не позволю. Я люблю тебя, Ну! Господи, как я люблю тебя!
И когда могучий дикарь снова заключил ее в объятия, девушка, захлебываясь от счастья, крепко прижалась к груди человека, который пришел из глубины веков, чтобы взять ее в жены.
Юноша обнял ее рукой за талию и, повернувшись, оба двинулись в западном направлении — туда, куда держал путь Абул Мукаррам. Увлеченные собой, они не заметили человека, выскочившего позади них из джунглей с искаженным злобой лицом, не видели, как он вскинул ружье и застыл, целясь в спину черноволосого великана. Не видели они ни быстрого прыжка волкодава, ни того, что произошло затем в нависшей над джунглями тишине.
Минут через десять Барни Кастер, пробравшись сквозь стену сплетающейся листвы, обнаружил такое, от чего у него перехватило дух. На небольшой полянке спокойно стояли два осла, помахивая хвостами и шевеля длинными ушами, возле них валялся труп Абула Мукаррама, а чуть поодаль, там, где кончались джунгли, он увидел распростертое на земле мертвое тело Вильяма Картисса, грудь и горло которого были разорваны мощными клыками. От него через поляну, не спеша удалялся свирепый волкодав, почуявший приближение Барни. Злобно зарычав, он оскалил свои окровавленные клыки, затем повернулся и исчез в джунглях.
Барни подошел ближе и принялся разглядывать землю возле ослов и тела араба. Он различил отпечатки мужской босой ноги и изящные следы женских ботинок для верховой езды. Американец поднял голову и посмотрел на джунгли, в которых только что исчез Теркоз.
Что повело его сестру в эти мрачные, дремучие дебри? Следует ли ему продолжать погоню? Барни очень сомневался, что сестра согласится вернуться без своего дикаря-великана. Где она будет по-настоящему счастлива — в безжалостном мире джунглей или в гораздо более безжалостном мире цивилизованных людей?
