Андрей Величко - Эмигранты
~~~
После демонстрации достижений судомоделизма мы вернулись в мою каюту и продолжили беседу, теперь уже на зоологические темы. Я объяснил, что у нас есть очень интересные и полезные животные, но не такие, как в более северных землях. И вот, значит, его величество Илья Первый распорядился попробовать развести овец, свиней, коз и лошадей. Потому как мамонтов в Австралии осталось совсем мало. Лошадь, конечно, намного мельче, но что уж тут поделаешь.
Однако выяснилось, что дон Себастьян не только ни разу не видел мамонта, но даже и не представляет себе, что это за зверь. Пришлось достать картинку и показать. На лице коменданта отразилась напряженная работа мысли.
— У нас есть похожие животные, — сообщил он мне. — Правда, они поменьше ваших мамонтов, но намного крупнее лошади. И даже, насколько я знаю, размножаются в неволе. Вот только шерсти у них нет. Называются слонами.
— Как интересно! — изобразил я неподдельный восторг. — Мы тоже про них слышали, но не знаем, где они водятся. А насчет шерсти — не страшно, некоторые мамонты в зрелые годы тоже лысеют, совсем как люди. Тогда мы просто одеваем их в шубы и валенки, а в особо сильные морозы повязываем шерстяные платки. Так что наша империя очень заинтересована в приобретении слоновьей молоди. За каждую особь мы готовы давать примерно такой камень.
С этими словами я продемонстрировал дону рубин весом около пятнадцати граммов.
Судя по всему, цена показалась дону Себастьяну вполне достойной, и неудивительно — по моим сведениям, за такой камушек, правда, природный, а не искусственный, в Европе можно было купить неплохое поместье вместе с титулом. Так что следующие полчаса мы с алькальдом обсуждали перспективы слоновой торговли. Интересно, где он их собирается взять — у испанцев же вроде нет колоний в Индии! Хотя слоны, кажется, и в Бирме водятся. А уж в Австралии они точно лишними не будут, и вряд ли их там придется одевать в шубы.
~~~
Около трех часов дня к нам начала поступать заказанная живность. Сначала явился какой-то мелкий церковный служка и привез корзинку с тремя довольно приятными на вид кошками. Правда, одна из них при ближайшем рассмотрении оказалась котом, так что я, немного подумав, вернул его посланцу отца настоятеля. Ибо Ньютон вряд ли потерпит конкурента, и значит, того ждет весьма незавидная судьба, потому как мой кот существенно крупнее. Потом прибыл купец Гонсало на трех лодках, и к вечеру я стал на пятьдесят пять рублей беднее, зато «Победа» приобрела явное сходство с Ноевым ковчегом. Ничего, капитан Врунгель тоже не гнушался перевозкой всякой фауны, подумал я, глядя, как трех жеребят пропихивают в кают-компанию под аккомпанемент поросячьего визга с кормы.
ГЛАВА 10
Мы покинули остров Себу следующим утром. Причем у меня поначалу была мысль выйти в море еще вечером, но, глянув на свою команду, я от нее отказался. Эта самая команда пребывала полностью в неработоспособном состоянии.
Дело было в том, что на острове Чатем хоть сколько-нибудь крупных четвероногих вообще не водилось, даже крыс. Когда мы только появились, поглазеть на Ньютона аборигены сбегались целыми деревнями. Правда, те, кто ходил в новозеландские походы, отличались несколько большим зоологическим кругозором, но все равно зверей они не видели за их почти полным отсутствием и в Новой Зеландии, а птиц наблюдали или издалека, или уже в застреленном виде.
Так что теперь команда «Победы» больше всего напоминала малышей из глубинки, впервые попавших в зоопарк. Особенно отличился Кикиури. Мало того что его лягнул жеребенок, когда наш матрос решил посмотреть, что у него под хвостом. Так практически сразу после этого старший Канава был укушен поросенком. В общем, в состояние хоть какой-то работоспособности моя команда вернулась только спустя два дня.
До Ильинска мы добрались за полтора месяца. Уже за Новой Гвинеей нас настиг шторм, который «Победа» выдержала отлично, а команда — неплохо. Правда, хоть я и старался держать восточнее, но, когда шторм кончился, справа на горизонте обнаружился Большой Барьерный риф, так что мне пришлось срочно уточнять свои координаты и корректировать курс.
А вот зверью шторм не понравился, особенно лошадям. Они, заразы, заболели. Причем не морской болезнью, что я бы еще как-то понял, а медвежьей! Кают-компания была радикально загажена. И если потом лошадки немного оправились, то жеребенок начал чахнуть и к концу нашего плавания уже просто лежал в лежку. Это мне сильно не нравилось, потому как я где-то читал, что если лошадь легла, то это уже все. Она, мол, всю свою жизнь стоит на ногах. Впрочем, как зоотехник я ненамного превосходил свою команду.
Уход за зверьем был возложен в основном на Кикиури, который уже на четвертый день точно знал, кого чем кормить и какой стороной каждый из наших пассажиров кусается или лягается. Кстати, он явил собой пример стремительного карьерного роста. Выйдя в поход младшим матросом, Кикиури вернулся в Ильинск старшим животноводом, о чем я даже написал соответствующую бумагу. У меня была мысль, что это подвигнет его на изучение грамоты, но он просто каждый вечер просил сына вслух прочитать ему документ, а сам освоить этот процесс не рвался.
В общем, двадцать восьмого декабря одна тысяча шестьсот девяносто второго года «Победа» пришвартовалась к пристани города Ильинска, столицы великой Австралийской империи. Нас встречал Виктор, швартовочная команда и Ньютон. Причем последний явно догадывался, что именно ждет его на корабле, потому как метался по пристани, время от времени оглашая окрестности истошным мявом. И как только от пристани до борта шхуны стало меньше метра, он прыгнул и, чуть не сшибив оказавшегося у него на пути Михаила, с утробным рыком исчез в моей каюте. Ну а мы потихоньку начали разгрузку привезенной живности.
Ближе к вечеру я ознакомился с тем, что тут было сделано почти за три месяца моего отсутствия. Результаты, мягко говоря, не вызывали повышенного энтузиазма.
Основных строек в Ильинске было две — кирпичный завод и большой корабль, корпус которого уже начал приобретать какие-то очертания к нашему отбытию на Филиппины. К сожалению, эти очертания практически такими же и остались. Несмотря на то что я спроектировал предельно простую конструкцию, весь центр которой вообще был образован одними прямыми линиями, строители ухитрились просадить размеры двух шпангоутов. И увидев, что обшивка ложится на один борт явно кривее, чем на другой, обратились к Виктору с вопросом «что делать?». Получив честный ответ «не знаю», корабелы просто прекратили работу.
Аналогичная история произошла и с кирпичным заводом. Сам сарай для него был кое-как закончен, но с кирпичами для обжиговой печи вышла накладка. Их формовали вручную и потом обжигали на костре, но каждая последующая партия получалась хуже предыдущей. Так что после пятой, которая начала рассыпаться прямо в руках у строителей, был объявлен перерыв до появления начальства, то есть меня.
