Альберто Васкес-Фигероа - Гароэ
– Ты что же, намекаешь, что он сделал это нарочно? – возмутился собеседник. – Что заставил нас поднять якорь, желая, чтобы мы утонули?
– Нет! Не это… – твердо сказал Бруно Сёднигусто. – Думаю, что на самом деле он надеялся, что вы откажетесь выйти в море, и тогда до конца жизни он будет держать вас в кулаке.
– Не понимаю, куда ты клонишь, – вынужден был признать лейтенант. – Что он этим выиграл бы?
– Он составил бы письменный рапорт – благо свидетелей, готовых его подписать, нашлось бы сколько угодно – о том, что вы не выполнили прямой приказ, и ваша карьера оказалась бы в его руках. Впредь вам пришлось бы хранить молчание о любых его поступках или словах, которые показались бы вам неблаговидными, в противном случае упомянутому документу был бы дан ход.
– Ты осмеливаешься обвинить офицера в шантаже?
– Нет! Я всего лишь осмеливаюсь предупредить офицера, которого я уважаю, об опасности, которая ему грозит, чтобы он и дальше подчинялся приказам и не торопился. Это продувная бестия, он и в самом деле очень хитер.
– Не могу поверить, чтобы он действовал так, как ты говоришь.
– Всему свое время, лейтенант, всему свое время. А сейчас вам лучше принять решение, потому что скоро начнется отлив и на перегруженной фелюге будет очень сложно пройти через рифы. Как сказал бы этот чертов галисиец: «Так мы плувем али не плувем?»
7
На расстоянии меньше мили от тихой бухты утесы вновь вздыбились над темным океаном, все еще пребывающим в необычайном покое. Самые западные острова архипелага напоминали суровые горы, возвышающиеся над водой. Чаще всего они появлялись в результате бурных вулканических извержений, поэтому у них отсутствовала континентальная платформа, и в нескольких метрах от берега начиналась бездна, из которой, так и казалось, в самый неожиданный момент поднимутся на поверхность жуткие морские чудовища.
Правда, на этот раз, спустя каких-нибудь полчаса с начала плавания, из глубины вынырнуло семейство китов; самый маленький оказался размером с фелюгу, самый большой – в три раза длиннее шлюпки.
Они не выказывали ни малейшей враждебности, неторопливо плавая вокруг лодки, которую разглядывали с явным любопытством, ведь смело можно было предположить, что до того момента ни одно судно не отважилось так далеко забраться в глубь Атлантики.
Если остров Иерро представлял собой западную оконечность известного мира, то, отдалившись от его западного берега на двести метров, мореплаватели оказались в «девственной» зоне – понятно, почему любопытных китовых привлекла странная штуковина, с которой какие-то крошечные существа следили за ними с выражением изумления на лицах.
Дело в том, что испанцам, жившим далеко от моря, никогда не приходилось видеть животное крупнее лошади; и громадные туши тридцатиметровой длины, весом в сто тонн, которые неожиданно появлялись на поверхности, сопя и пуская струи воды, казались им дьявольскими созданиями, от которых по коже бегали мурашки.
Юная Гарса, с детства привыкшая наблюдать за китами с вершины утеса, выглядела спокойной и чуть ли не счастливой от того, что может видеть их на таком близком расстоянии. А вот ее товарищей, двое из которых практически не умели плавать, вовсе не забавляла мысль о том, что в определенный момент, когда исполины будут выныривать из глубины, какой-нибудь из них «нацепит» их шлюпку наподобие шляпки.
– А точно, что они не едят людей? – почти прошептал испуганный галисиец.
– Я слышал, что нет… – в тон ему ответил лейтенант.
– Это не ответ; главное, чтобы чудища об этом слышали.
– Как я понял, они питаются крохотными рыбешками.
– Ну, чтобы достичь таких размеров, им, вероятно, пришлось проглотить их всех до единой. – Амансио Арес, который по-прежнему не верил в добрые намерения китов, все никак не мог успокоиться. – А если они не собираются нас есть, какого черта нас преследовать?
– Думаю, что они нас не преследуют, а всего лишь сопровождают.
– Почему бы им не оставить нас в покое? Они меня пугают.
– А может, они нас защищают от гигантских кальмаров… – вкрадчиво произнес Бруно Сёднигусто. – Вот те, насколько я понял, как раз не прочь закусить людьми, в особенности галисийцами.
– Будто они побрезгуют саморцем, хоть он и воняет, как свинья! А что, если нам держаться ближе к берегу?
– Тогда мы рискуем напороться на камни, – заметил Гонсало Баэса. – Пока киты плывут впереди, мы знаем, что здесь глубоко.
Спустя какое-то время у них уже не осталось ни малейшего сомнения в том, что, несмотря на гигантские размеры, киты двигаются настолько изящно и плавно, что нет причин чего-то опасаться. Мореплаватели даже почувствовали себя счастливыми от того, что стали свидетелями захватывающего зрелища, ведь очень немногие люди могли бы похвастать тем, что наблюдали подобное так близко.
Просто на Канарском архипелаге мир сохранился практически таким, каким был в момент сотворения, впрочем, этот момент все еще длился, так как вулканы время от времени вносили изменения в облик некоторых островов.
С наступлением вечера мореплаватели разглядели впереди крохотный пляж, с лужами и камнями, поэтому они решили покинуть компанию своих новых друзей, вытащить шлюпку на берег, разжечь небольшой костер, наловить рыбы на ужин и там же и заночевать.
За их спинами вздымался неприступный утес, и они ясно сознавали, что, если не дай бог ветер усилится, а океан вздумает разбушеваться, волны неминуемо разобьют их о каменную стену. Однако не море и не ветер прервали их сладкий сон, а крики Амансио, который неожиданно вскочил и начал отряхиваться, припоминая все непристойные ругательства из своего немалого запаса.
– Как же кусаются сукины дети! – то и дело вскрикивал он. – Как же кусаются!
Бруно Сёднигусто потребовалась всего пара минут, чтобы раздуть угли костра, и при его свете они обнаружили – в смятении и почти в ужасе, – что крохотный пляж покрыт шевелящимся ковром медно-красного цвета, образованным панцирями тысяч крабов. Они приползли, чтобы расправиться с остатками ужина, и, обнаружив, что на всех не хватает, уже были готовы приняться за уснувших пришельцев.
Те попытались отогнать их, орудуя руками и ногами, но крабы возвращались снова и снова, сознавая, что им несть числа, и вонзая клешни с такой силой, что вырывали кусочки плоти, когда люди пытались отцепить их от себя.
В отчаянии испанцы решили добежать до шлюпки, надеясь обрести в ней убежище. Гонсало Баэса крепко схватил за руку девушку, увлекая ее за собой, однако она вырвалась и, вооружившись тяжелым камнем, принялась давить и сосредоточенно разминать крабов, пока не превратила их в бесформенную массу, которую вслед за тем швырнула в одну из луж, образованных между камней.
