Отшельник Книга 3 - Сергей Николаевич Шкенев
А недавно в папских термах сделали русскую парилку — всё честь по чести, то есть деревянный сруб с печкой-каменкой и полками, да выход прямо к бассейну с холодной водой. Неизвестно, кому пришла в голову эта мысль, но новинка прижилась. И не беда, что смолистая итальянская сосна прилипает к заднице, и можно пренебречь тем, что с потолка капают раскалённые капли всё той же смолы, главное — пар и веники.
Папа в парилке один, если не считать специально обученных евнухов с постными рожами, доставшимися от предшественника и приспособленными к делу. Но с князем Изборским он встретился в бассейне, точно у плавающего плотика из коры пробкового дуба, уставленного кувшинами, стеклянными бокалами из Гуся-Хрустального, и фарфоровыми тарелками с лёгкой закуской.
— Веселие на Руси есть пити? — вместо приветствия Гонзаго Колонна выдал одну из немногих известных ему фраз на русском языке.
— Бред полный, — небрежно отмахнулся князь, немного расплескав красное вино. — Много ли ты в бытность на Москве пьяных видел?
— Даже в Кремле двоих встретил.
— Как же помню… Один из них был шведом, а другой датчанином. Среди германцев тоже можно пьяниц поискать, ежели не за свои деньги пьют. Кстати, твоё святейшество, чуть не забыл казать самое главное, что нельзя доверить бумаге и пергаменту — Священную Римскую Империю Германской нации отдашь нам полностью и без остатка. Нет, на италийские земли не претендуем, а остальное будь добр отдай.
Папа от неожиданности поперхнулся крылышком каплуна, запечённого по-флорентийски с вином и левантийскими специями. Неожиданность приятная, но слишком она какая-то-то неожиданная… Спору нет, Священная Римская Империя давно спорит со Святым Престолом за главенство, и представляет несомненную угрозу, но что бы вот так решить этом вопрос? Прошли времена, когда императоры приходили с покаянием в Каноссу, и большая часть италийских земель находится под их влиянием и управлением.
Ещё немного, и Папой Римским станет какой-нибудь Ганс или Фридрих, или вообще Фердинанд…
— Прости, князь, отдать её Руси или татарской империи?
— Да нам без разницы. А что, есть какие-то нюансы?
— Есть, — кивнул Его Святейшество. — Если Римская Империя перейдёт под длань патриарха Московского, это одно, а если станет провинцией мусульманской империи… то это совсем другое!!!
— Я думаю, торг здесь неуместен! — и князь так посмотрел на Папу, что того непроизвольно дёрнуло судорогой всего организма.
Всем известно — русский государь-кесарь Иоанн Васильевич воевать умеет, но не любит, предпочитая заниматься внутренним устроением страны, что, как ни удивительно, раздвигает пределы державы быстрее и бескровнее любой войны. А князь Изборский является одним из лучших его военачальников, имея официальное звание полководца левой руки. Кроме того, он управляет Приказом Дел Иноземных, и сам Андрей Михайлович Самарин называет его каким-то Макиавеллием. Скорее всего, подразумевает библейского Маккавея, бравшего города и крепости одним лишь дуновением в трубы. Обычная для Святого Писания аллегория, обозначающая сигналы посольства с требованием переговоров.
Вот этот тоже переговорами… А ещё по непроверенным и непроверяемым слухам (жить-то всем хочется, даже любопытным), не пренебрегает ядами, подкупами, внезапными выстрелами из засад, организацией заговоров, и даже отравлением колодцев. Впрочем, последнее — всего лишь дань восточным привычкам, там это всегда практиковалось.
— Видите ли, князь, — Папа ещё раз поёжился, как перед прыжком в холодную воду, — татары придут на земли Священной Империи как привычные и всем понятные захватчики, которые всё так же привычно начнут грабить и угонять население в рабство, а вот вы… Вы, русские, придёте православными схизматиками, а там и до религиозных войн недалеко. Несомненно, с моим восшествием на Святой Престол политика значительно смягчилась, а после отмены взаимных интердиктов и прочих отлучений… Но до идиллии очень уж далеко.
— Вы знали, Ваше Святейшество! — улыбнулся князь Иван Евграфович.
— Что именно я знал?
— Ну как же! Из германцев уже во втором поколении получаются замечательные русские, и в наших планах переселить их значительную часть на наши земли. Никакого рабства, что вы! После отработки расходов на переселение и обустройство они получат равные со всеми права. Лет через двадцать.
— То есть, русских на границах Италии не будет?
— Исключительно татары! Мурза Первак Титович Патрикеев, или там беклярбек Симеон Колыванов… А вот ещё хан Сухово-Кобылин будет.
— Тогда я согласен, — кивнул Гонзаго Колонна. — Когда начинаете войну? Нет, не подумайте, не из любопытства спрашиваю, но нам же нужно приготовиться.
— Так приезжайте на Москву, там всё и обсудите с государем-кесарем, императором Касимом и светлейшим князем Самариным.
— Приехать? — Папа Римский сделал вид, будто глубоко задумался. — Если Патриарх Московский встретил меня на половине дороги, то это не будет уроном ни для того, ни для другого. А потом и он в Рим съездит.
— Через Царьград.
— А что, с ним тоже решено?
— Да, с ним тоже. Почему-то всем кажется, что император Константин Палеолог лишний на нашем празднике жизни. Вы знаете, что его в самом ближайшем будущем коварно убьют османы, тем самым бесчестно нарушим перемирие?
— Теперь знаю, — кивнул Гонзаго. — Так проходит слава мирская…
Князь Изборский уехал из Рима через три дня, и сложилось впечатление, что он не высказывал пожелание, а ставил перед фактом — через неделю началось татарское вторжение в Священную Римскую империю. Войска Касима ударили одновременно с севера, со стороны Балтийского моря и Бременского ханства, и через Венгрию из бывшего Дикого поля. С венграми пришлось немного повозиться, хотя их хвалёная и считавшаяся лучше на то время кавалерия оказалась бессильна перед закованными в непробиваемую броню катафрактариями, дополнительно вооружёнными парой длинноствольных седельных пистолетов.
Тяжёлую конницу поддерживала пехота с винтовальными ружьями, и лёгкая полевая артиллерия на конной тяге, приданная из расчёта три орудия на каждую сотню. Тут уж пришельцы из двадцать первого века постарались, обеспечив армию вторжения оружием, превосходящим существующее в настоящее время на несколько сотен лет. Если есть возможность, то почему бы не обеспечить? Неужели жалеть супостатов?
Мелкие государства Священной империи редко оказывали сопротивление и почти всегда занимались без боя. Некому воевать, если всё войско какого-нибудь фюрста или епископа состоит из пары сотен вечно голодных кнехтов с невыплаченным за пару лет жалованием.
Впоследствии эту войну назовут Железным Потоком, а известный историк князь Вацлав Густавович Билялетдинов предложит термин «Великий Освободительный Поход». Но это потом. Пока же на восток потянулись обозы с переселенцами, с будущими подданными государя-кесаря Иоанна Васильевича и императора Чингизской империи Касима. Будущих общих подданных.
Ну а в самой Москве государь Иван Третий озабоченно спрашивал у светлейшего князя Самарина:
— А тебе не кажется, Андрей Михайлович, что
