Эсперанса. Изгнанники в лесу. Жилище в пустыне. - Майн Рид
Тогда плакавший навзрыд муж, сделав над собой усилие, стал говорить умирающей о милосердии Божьем и умолял ее искренне помолиться и просить у Бога прощения за грехи.
Она плакала и горячо молилась. Миссис Дуглас говорила мне потом, что к сестре словно вернулась младенческая святость и чистота душевная. Через сутки страдалицы не стало.
Бедный муж, крепившийся, пока его жена была жива, заболел опасной лихорадкой, как только возбуждение, поддерживавшее его, прекратилось. Мы не знали, что делать с ним, и только охлаждали его горячий лоб водой.
В течение нескольких дней несчастный бредил и метался, а мы не знали, чем и помочь ему. Между тем наши припасы стали истощаться. Что было делать? Я уж предлагал поехать за помощью, но куда — и сам не знал, так как вблизи, до самого западного склона, и не мыслил найти человеческого жилища.
К счастью, Бог послал нам помощь: неожиданно приехала целая компания путешественников; между ними оказался врач, который сказал, что у нашего больного нервная горячка, вызванная потрясением. Он дал необходимые указания и прежде всего посоветовал немедленно увезти больного из этих мест.
С помощью тех же путешественников мы сколотили гроб из сосновых ящиков, где хранились дамские наряды. Тело покойницы еще не подверглось разложению, — и это обстоятельство облегчило нам перевозку. Гроб с останками госпожи Керризерс мы привесили к седлу лошади с одной стороны, а с другой — для равновесия — чемоданы с ее нарядами. Лошадь эта была поручена Джону. На другую лошадь мы усадили больного, но ехал он в самом конце колонны, чтобы гроб находился подальше от его глаз.
Через два дня перед нами показались снежные громады. Мы начали подъем. Состояние больного постепенно улучшалось, хотя он и оставался мрачен и молчалив. Вскоре открылось узкое ущелье, ведущее на западный склон. Спускаться было легче, — и через день мы опять оказались в полосе растительности, а еще через два дня дошли до лесных скатов и остановились на почтовой станции. Это первое жилье, куда мы входили после грязной лачуги в пампасах, — оно было гораздо чище и уютнее; хозяева дали нам молока и плодов; еще ниже, в небольшой деревне, мы наняли проводников, которые через три дня привели нас в Сантьяго.
Проведя всю свою жизнь в пустыне, я был ошеломлен кипучей городской жизнью и совсем растерялся, когда мы остановились перед огромным отелем, который я принял за дворец.
Мистер Дуглас нашел друзей и знакомых, с помощью которых и похоронил миссис Керризерс на кладбище. Больной поправлялся, но, конечно, не мог уже быть помощником в делах.
Через несколько дней по прибытии в город мистер Дуглас узнал, что все содержимое брошенных ими в степи повозок доставлено на таможню, и выдал нашедшим вознаграждение. Но надежды на разработку руд было мало, так как рудокопы, прождав напрасно хозяев, разошлись в разные стороны, сдав инструменты в таможню, и теперь их трудно было собрать.
Не знаю, что хотел дальше делать мистер Дуглас, но пока вместе со своей супругой он помогал делать порученные мне покупки. Кроме того, понятно, они приобрели много и от себя в подарок вам, так что в конце концов я уже стал отказываться от этого, ибо не мог бы один справиться с тем количеством мулов, которое потребовалось бы для перевозки всех этих вещей. Ведь у меня и так набралось шесть вьючных мулов! Закончив покупки и аккуратно увязав их в тюки, я собрался в дорогу и, пользуясь случаем, присоединился к одной компании, отправлявшейся через горы в Мендозу, так как путешествовать одному с грузом было небезопасно.
Расставание с господами Дугласами и господином Керризерсом было тяжелое, так мы успели привыкнуть друг к другу. Мистер Керризерс сообщил, что думает вернуться в Англию и принять духовный сан, к которому и раньше готовился, но от которого отговорила его покойная жена. И он, и супруги Дуглас выражали твердую надежду встретиться еще с нами в Эсперансе.
Об обратном пути говорить нечего: благодаря компании переход через горы был совершен благополучно. Спустившись с последнего уступа, я распрощался со своими спутниками и, к их изумлению, повернул на юг. Они предостерегали меня от нападения индейцев, но с Божьей помощью я избежал встречи с этими разбойниками и, как видите, не только прибыл сам, но и груз доставил в целости. И теперь, когда я опять с вами, друзья, я снова почти счастлив, и только одна неотвязная, тяжелая дума…» — закончил Альмагро свой рассказ.
— Не печальтесь! — проговорила Мери. — Мы убеждены, что ваша Зара жива и будет возвращена вам.
— Дай Бог! — со вздохом проговорил бедный отец. — Однако, уже поздно. Отложим осмотр вещей до завтра.
XI
На следующее утро наши колонисты принялись разбирать привезенную Альмагро кладь. Тут оказалось прежде всего несколько плотничьих инструментов, две косы, два серпа; затем из особой корзины появились куры; часть их перемерла в дороге, но штук шесть все-таки осталось, и когда их пустили гулять вместе с ручными страусами, они как ни в чем не бывало принялись отыскивать себе корм. Дугласы прислали еще ящик с книгами, облачениями и церковной утварью, а по просьбе Чарльза Альмагро привез колокол, который немедленно повесили над церковью. Доктору Люису была прислана полная аптека и набор инструментов. Затем открыли ящики с книгами, канцелярскими принадлежностями, посудой, бельем. Чарльз выписал кастрюли, кофе, чай, сахар и корзину вина и коньяку. Альмагро удалось еще приобрести несколько ламп, затем пороху, дроби, пуль, наконец для обмена с индейцами — большой пакет стеклянных цветных бус.
Благодаря привезенным вещам, жизнь колонистов была обставлена теперь гораздо лучше, и они благодарили Бога за его милости.
Однако счастье продолжалось недолго, судьба снова подвергла колонистов тяжелым испытаниям.
Однажды Мария и Джек отправились в лес собирать шишки, семенами которых решено было кормить кур. Сначала отсутствия их
