Поль Махалин - Крестник Арамиса
Казалось, что Арман де Сент-Круа испытывает те же чувства и торопится расстаться, потому что когда они добрались до Валь-де-Грас, он ослабил объятия и быстро соскользнул к ногам лошади.
— Что с вами? — спросил господин де Жюссак.
Спутник ответил вопросом на вопрос:
— Барон, где вы думаете расположиться на постой в старом добром Париже?
— Крестный советовал мне остановиться в гостинице «Сухое Дерево» на углу улицы с таким же названием и Сент-Оноре.
— Вам там будет как нельзя лучше… Дом подходящий: в самом центре жизни… — сказал шевалье и сделал движение, чтобы уйти.
— Как, вы меня покидаете? — воскликнул Элион, одновременно и довольный и опечаленный такой скорой развязкой их знакомства. Он удивлялся сам себе: сколь противоположные чувства могут уживаться в одном человеке!..
— Так надо. Но я еще вернусь. А вам предстоит идти своим путем… — И шевалье указал на центр города: — Вот ваша дорога. — Затем кивнул в сторону улицы Марионеток: — А вот моя.
Однако оба, стоя в тени и глядя друг на друга, не двинулись с места.
— Ну что ж, пора! — нарушил молчание барон, горько улыбнувшись, словно выражал сожаление лишь из вежливости, однако невольно он выразил то, что чувствовал.
— Тысяча благодарностей, господин де Жюссак… Это уже, должно быть, последняя учтивость… — натужно рассмеялся де Сент-Круа. — Но если измерить на весах человеческих, если спросить вашего честного Ролана, рад ли он испытать облегчение, освобождение от назойливой лишней тяжести… И, держу пари, вы тоже… Кто же согласится продолжать путь в подобных условиях?
Элион не ответил. Потом тихо и уныло спросил:
— Итак, мы не увидимся больше?
— Кто знает? — загадочно протянул шевалье. — И, приблизившись к нему, добавил: — Есть место, где всегда встречаются те, кто ищет успеха или уже нашел его на своем пути, и те, на кого пала тяжесть любви и ненависти, — это Версаль…
Арман де Сент-Круа потрепал Ролана по голове, ласково погладил прекрасное животное, млевшее от удовольствия.
— Мы снова встретимся, без сомнения… У меня тоже есть дело там, при дворе и у короля. А пока, барон, не сомневайтесь, я не забуду об оказанной услуге…
И устремив взгляд вдаль, он продолжал торжественным голосом, словно угрожая кому-то:
— Если вас кто-нибудь обидит, если какое-то препятствие задержит в пути, если вы пожелаете отомстить какому-то могущественному, вероломному врагу за несправедливость или предательство, царящие в этом подлом мире, приходите ко мне… Зовите меня как ангела тьмы в часы отчаяния. И пусть это даже будет на ступенях трона, я отброшу врага, сумею наказать вероломство и подлость!
— О! — испуганно воскликнул Элион. — Вы мрачно шутите, шевалье… Надеюсь, Бог не допустит этого… Однако, если подобное случится, вряд ли я как добрый христианин смогу поступить немилосердно, я полагаюсь только на шпагу и честный бой… — Потом добавил все с той же прямотой: — Но это не помешает мне иметь удовольствие возобновить наше знакомство позднее.
— На улице Деревянной Шпаги, — холодно отозвался собеседник, — недалеко от лошадиного рынка живет один горемыка по имени Зоппи, который существует тем, что по дешевке продает снадобья беднякам квартала. Если вы будете нуждаться во мне, обращайтесь к нему.
Куранты Валь-де-Грас, сыграв несложную мелодию из четырех нот, начали отбивать десять, когда барон отправился в путь. Десять раз звонили в Сент-Женевьеве, Сен-Жак-дю-О-Па и во всех прочих общинах. Темная улица Сен-Жак спускалась к Сене. Хозяева закрывали свои лавки, а у заведений еще беседовали с помощью кулаков школяры.
Ролан на всем скаку ворвался в эту суматоху.
Чем объяснить, что, распрощавшись с господином де Сент-Круа, барон вздохнул облегченно, а теперь, казалось, сожалел, не чувствуя его под боком?
Иногда он рассеянно останавливался, чтобы сказать себе:
— Что за жемчужину мне подбросила судьба?
Наконец он выпрямился в седле.
— Решительно я сошел с ума. Он уехал, и счастливого пути!..
Элион пощекотал шпорой Ролана, и тот поскакал рысью.
Спрашивая дорогу у ночных патрульных, которые изредка встречались и смешивали свои тени с тенями злоумышленников, бродивших в ночи, перейдя Сену по мосту Сен-Мишель, пройдя Сите, распутав клубок улочек, окружавших городскую ратушу, снова поднявшись к улице Сен-Дени, тут же повернув налево, к улице Сент-Оноре, барон оказался наконец перед большим старым домом с железными балконами на всех этажах, на фронтоне которого из камня торчал засохший куст. По этой своеобразной вывеске и узнавалась гостиница «Сухое Дерево».
Господин де Жюссак совершенно изнемогал от усталости, потому что находился в пути с раннего утра, устала и его лошадь, слишком давно не знавшая забот конюха. Барон потребовал комнату, лег не раздеваясь, мгновенно заснул и проснулся только через двенадцать часов доброго сна — от голода.
Встав и одевшись, он спросил завтрак, потом осведомился об улице Булуа. Она находилась недалеко. Как следует подкрепившись, крестник Арамиса отправился туда, настроение у него было превосходное, он шел, засунув руки в карманы — этакий фланер, как сказали бы мы сейчас, — и рассматривал восторженными глазами провинциала высокие дома, гостиницы, пешеходов, потоки экипажей — карет, двуколок, ломовых дрог, телег, кишмя кишащих на улицах.
Были здесь и бочки водовозов, и выставки повозок на любой вкус и для любого времени года (торговцы брели за лошадьми, ослами и мулами), бродили нищие, шныряли шарлатаны, жулики всех мастей. Видел он небольшие отряды швейцарской и французской гвардии, которые, в соответствии с прекрасным обычаем, в полдень шли сменять караул в Тюильри, Лувре и Пале-Рояле.
…Передняя господина де ла Рейни была наводнена людьми, которых всегда имеет в избытке дом Аргуса и Фемиды.
Когда молодой человек вошел, все повернули головы в его сторону и принялись ощупывать его взглядами.
Суровый привратник тотчас подошел к нему.
— Что вам угодно? — спросил он резко.
— Господин генерал-лейтенант может меня принять?
— Я доложу о вас. Как ваше имя?
— Барон Элион де Жюссак.
Привратник отпрянул и вытаращил глаза.
— Элион де Жюссак!.. Выходит, вы — барон де Жюссак?
— Конечно.
— Но, сударь, это невозможно…
— Почему это невозможно, плут?
Оба говорили очень тихо, как было положено по этикету. Однако среди присутствующих поднялось волнение.
— Кто же это? — вмешался кто-то.
То был человек средних лет и среднего роста, откормленный и холеный, с щечками, как спелые яблоки, с добродушной улыбкой и маленькими сонными глазками. Привратник шепнул ему на ухо несколько слов. В тот же час глазки проснулись и принялись рассматривать молодого человека с живейшим интересом.
