Николай Зарубин - Надсада
Приготовления закончились, и, по его расчетам, гости должны были вот-вот появиться, так как время шло к обеду, а им надо было еще добраться до райцентра — Данила Белов был последним, с кем предстояло встретиться «еологам».
Подъехала машина, из которой вышли трое: в одном из прибывших Данила разглядел председателя поселкового совета Николая Холюченко.
«Так и есть, — подумалось. — Одни ехать не рискнули».
И еще подумалось: «Охота началась».
— Давненько не видел я у себя гостей, — стоя на крылечке, изображал из себя радушного хозяина Данила. — Ты, Николай Васильич, дак вопче забыл выселковского отшельника, а власть местная должна бы заботиться о своих гражданах, я вить еще и ветеран войны.
— Знаю-знаю, Данила Афанасьич, ты у нас ветеран заслуженный, да и промысловик, каких поискать. Тайгу знаешь, как никто другой. Кстати, почему не бываешь в День Победы у памятника? Мы у себя в поссовете даже не знаем, какие награды имеешь и за что награжден…
— Что до наград, я и счас могу показать…
— Вот и покажешь…
— А что до внимания, то за это советской власти мое особое спасибо, хоть я в нем особенно не нуждаюсь, — не слушая председателя, продолжил о своем Данила. — Пока есть тайга и в ней зверье и пока двигаются ноги и руки, я буду с куском хлеба. А больше мне и не требуется.
— Кстати, тайга ведь не только звери, ягода да кедровый орех, наши присаянские глухомани еще богаты разными ископаемыми. Вот и товарищи из геологической партии приехали порасспрашивать население, кто что знает. В поселке уж всех старожилов обошли, ты — последний.
— А че я? — развел руками Данила. — Я готов всей душой служить, тока подскажите, кака от меня требуется помощь… Заходите в дом, за чаем и потолкуем.
Переговаривался с председателем, в то же время приглядываясь к чужакам.
Приезжие выглядели геологами: утепленые сапоги, какие выдавали и в леспромхозе, штормовки. Сверху — меховые куртки с суконным верхом, на головах — вязаные шапочки. И все бы ничего, но обращало на себя внимание то, что все это было новое — купленное или выданное накануне поездки. На поясах Данила заприметил охотничьи ножи, вполне возможно, что в машине имелись ружья или карабины.
«Приоделись для виду иль в тайгу собирались? — размышлял Данила. — Хотя каки счас ископаемые — снег по пояс. Скорей для виду».
Один — благообразный, с черной клинышком бородкой, лицом смугл, смотрел спокойно и властно прямо в глаза собеседника. Другой — светловолос, лицо не брито с неделю. И повыше ростом первого. Так же спокоен и улыбчив. На вид простоват. Но простоватость в движениях, в глазах так же проглядывалась привычка стоять над людьми. Оба возраста примерно одинакового, годов по сорок — сорок пять.
Приставил лавку к столу, сбоку — табуретку, на которую усадил представителя местной власти. Усадил предусмотрительно, дабы лучше разглядеть приезжих. Принес из кути горячий чайник, посуду. Тут же порезал сало, лосятину, из сеней — мороженой брусники, магазинских пряников, к пряникам добавил конфет. Налил чаю, сел сам.
Смуглолицего Холюченко представил Иннокентием Федоровичем Ивановым, светловолосого — Петром Игнатьевичем Ковалевым. Оба наклонили головы.
— Ну, гости дорогие, сказывайте, кака нужда привела ко мне? — пригласил к разговору приезжих.
— Мы, уважаемый Данила Афанасьич, вроде как для предварительной разведки приехали, — начал глуховатым голосом светловолосый. — Стране нужен драгметалл, а в ваших краях, по нашим сведениям, старатели в давние времена мыли золотишко. Месторождение это не было разведано, а может, его и вовсе нет. Вы, Данила Афанасьич, не слышали о таком? И где, предположительно, может оно находиться?
Данила понимал, что каждое слово его будет взвешено и выверено, поэтому лучше всего продолжать изображать из себя радушного хозяина.
— Мне, паря, кажный новый человек дорог. Сижу здесь, никого не вижу. Поселковые новости дед Евсеич пересказал, что был до вас. А вот вы — люди городские, с вами покалякать я с большим моим удовольствием. Потому давайте по порядку: сначала — чай, потом — дело.
— Да уезжать им надо, Афанасьич. Почти неделю здесь… — вклинился в разговор Холюченко.
— Ниче, больше мимо моей хаты ходили, пускай потерпят. А задерживать их я не собираюсь, но чаю-то попить нада? Нада. Может, и самогоночки плеснуть? А?..
И сделал движение, будто собрался идти в куть.
— Самогон хорошо пить, когда дело сделано, Данила Афанасьич. Мы же еще и слова не сказали о деле, — сказал, как рукой остановил, отчего Данила даже задержался на том месте, где застал его голос смуглолицего.
Голос тонкий, высокий, что никак не вязалось с внешностью и повадками говорившего.
«Этот у них за главного», — определилось в мозгу.
— Коли уж приехали говорить о сурьезном деле, так не гоните телегу впереди лошади. Какой-нибудь час вас не устроит: посидим, поговорим, может, че и придумам. А я б немного выпил, — ухмыльнулся хозяин, глядя со спокойным вызовом в лицо смуглолицего. — Вчера с Евсеичем ладно посидели…
— И я бы поддержал компанию, — неожиданно вставил слово Холюченко, который, видимо, почувствовал настроение хозяина. — У нас, сибиряков, выпивка бывает и на зачин, и на обмывку. Не будем нарушать традицию…
— Вот-вот, правильно рассуждать, Васильич. Дорогие гости, как я понимаю, не нашей простой кости, — слукавил Данила, все с той же ухмылкой оглядывая приезжих, будто хотел сказать, мол, что на это ответите?
— Не из ваших мест — это верно, иначе бы не ходили по дворам, — отозвался светловолосый. — Но это дела не меняет. Страна у нас одна…
— Что верно, то верно. Простите, ежели че лишнее ляпнул. А то мы всяких тут видали. И партии стояли, и шишковать наезжают. Разнарядятся, обвешаются карабинами, рюкзаки за плечами — еле тащут, а зайдут в тайгу, так от них пакость одна. Живой кедрач валят, на деревьях делают затеси, банки бросают, пьют. Ореха добудут с гулькин хрен, а шуму от них, будто танковая бригада прошла.
— На сей счет просим не беспокоиться, мы свое место знаем, — глянул как бы снизу вверх смуглолицый. — И выпить не прочь, если уж того требует ваш порядок.
«Ага, — отметил Данила. — Дипломатию мою приняли. А то о деле им подавай — счас, разбежались. Поглядим, че дальше будет, по-огляди-им…»
Отправился в куть, возвратился с четвертью и рюмками. Налил.
— Ножички, я вижу, у вас знатные, зверовать не приходилось? Иль так, для баловства? — кивнул на пояса гостей.
— Нож при себе иметь — привычка, в тайге — первый помощник…
— Что верно, то верно. Может, дозволите глянуть? Добрый ножичек стоит хорошего ружьишка…
