Дворец ветров - Кей Мэри Маргарет
Хилари, правда, относился к Изабелле скорее как к любимой дочери, чем как к жене, но такое отношение казалось приятно привычным и привносило ощущение стабильности и постоянства в полную случайностей кочевую жизнь, которая стала ее уделом в последующие два года. Никогда прежде не любившая, она не располагала мерилом для оценки своих нежных чувств к рассеянному, добродушному и чуждому всяких условностей мужу и была довольна в той полной мере, в какой вправе быть довольным любой человек. Хилари позволял Изабелле ездить верхом, и два счастливых года они путешествовали по Индии, исследуя предгорья Гималаев, доезжая по дороге Императора Акбара до самого Кашмира и возвращаясь на зиму в равнины, простиравшиеся между разрушенными гробницами и дворцами погибших городов. Большую часть времени Изабелла проводила без женского общества и не испытывала нужды в нем. В ее распоряжении всегда имелись книги для чтения или мужнины образцы растений, подлежащие обработке и каталогизации, а вечерами она обычно читала либо занималась гербарием, в то время как Хилари и Акбар-хан играли в шахматы или горячо спорили по сложным вопросам политики, религии, божественного предопределения и расовых конфликтов.
Седовласый хромой сирдар-бахадур Акбар-хан был отставным офицером прославленного кавалерийского полка. Он получил ранение в битве при Миани и по увольнении обосновался в своем родовом поместье на берегу реки Рави с намерением провести остаток дней за такими мирными занятиями, как возделывание земли и изучение Корана. Мужчины познакомились, когда Хилари стоял лагерем близ родной деревни Акбар-хана, и сразу прониклись симпатией друг к другу. У них обнаружилось много общего по части характера и мировоззрения, и перспектива оставаться на одном месте до самой смерти перестала устраивать Акбар-хана.
– Я старый человек, ныне вдовый, да и бездетный тоже: мои сыновья погибли на службе Компании, а дочь замужем. Что меня держит здесь? Давайте путешествовать вместе, – сказал Акбар-хан. – Для человека, отжившего свое, в палатке всяко лучше, чем в четырех стенах дома.
С тех пор они путешествовали вместе и стали добрыми товарищами. Но Акбар-хан довольно скоро понял, что интерес друга к флоре, руинам и диалектам страны служит превосходным прикрытием иного рода деятельности – составления отчетов о работе администрации Ост-Индской компании для неких членов правительства ее величества, которые имели основания подозревать, что дела в Индии обстоят не так хорошо, как стараются представить официальные источники. Такого рода деятельность Акбар-хан горячо приветствовал и оказывал товарищу неоценимую помощь, так как знание своих соотечественников позволяло ему оценивать достоверность устных свидетельств более точно, чем получалось у Хилари. В течение нескольких лет они вдвоем составляли и отсылали в метрополию один за другим пространные доклады, содержавшие факты и предостережения, многие из которых публиковались в британской прессе и использовались в дебатах в обеих палатах парламента, – хотя, несмотря на всю пользу этого, они с таким же успехом могли бы заниматься исключительно ботаникой, ибо английская общественность предпочитала верить сведениям, представлявшим наименьшую угрозу для ее спокойствия, и игнорировать любую тревожную информацию. Впрочем, подобная слабость свойственна всем народам.
Профессор и его друг работали и путешествовали вместе уже пять лет, когда Хилари неожиданно прибавил к каравану свою жену, и Акбар-хан принял ее присутствие как нечто само собой разумеющееся, признавая за ней место в существующем порядке вещей и не придавая ее появлению особого значения в том или ином отношении. Он единственный из них троих не был неприятно поражен, когда стало ясно, что Изабелла беременна. В конце концов, предназначение женщины – рожать детей, и, конечно же, это будет сын.
– Мы сделаем из него офицера разведчиков, как его дядюшка, – проговорил Акбар-хан, размышляя над шахматной доской. – Или губернатора провинции.
Изабелла, как и большинство женщин ее поколения, не имела ни малейшего представления о процессах, сопряженных с деторождением. Она довольно поздно поняла, что беременна, и испытала сильное потрясение и немалое раздражение – пугаться ей никогда не приходило в голову. Ребенок явно осложнит кочевую жизнь: ему понадобятся постоянный уход, кормилица, особое питание и… Нет, честное слово, все это слишком хлопотно.
Хилари, тоже ошеломленный новостью, с надеждой предположил, что, возможно, она ошибается насчет своего положения, но, получив заверения в обратном, спросил, когда же ребенок появится на свет. Изабелла понятия не имела, но попыталась припомнить последние несколько месяцев, посчитала на пальцах, нахмурилась, посчитала еще раз и высказала мнение, на поверку оказавшееся абсолютно неверным.
– Мы должны направиться в Пешавар, – решил Хилари. – Там есть доктор. И другие женщины. Думаю, нам стоит прибыть туда за месяц до родов. А для пущей верности за шесть недель.
Вот так и вышло, что его сын появился на свет в богом забытой глуши, без помощи доктора, акушерки и лекарственных средств, известных медицинской науке.
Помимо двух жен метельщиков да нескольких безымянных, закрытых покрывалами родственниц случайных попутчиков в лагере была только одна женщина, способная оказать помощь, – Сита, жена Дая Рама, главного саиса Хилари, горянка из окрестностей Кангана. Она покрыла себя двойным позором, за минувшие пять лет родив и потеряв пятерых дочерей, последняя из которых умерла на прошлой неделе, не прожив и трех дней.
– Похоже, она неспособна рожать сыновей, – с отвращением сказал Дая Рам. – Но, видят боги, она набралась достаточно опыта, чтобы помочь появиться на свет чужому сыну.
Таким образом, именно бедная, робкая, похоронившая всех своих детей Сита принимала роды у Изабеллы. И она действительно знала достаточно, чтобы помочь младенцу мужского рода появиться на свет.
В том, что Изабелла умерла, не было ее вины. Изабеллу убил ветер, холодный ветер с далеких высоких оснеженных гор за перевалом. Он взметал клубы пыли с сосновой хвоей и заносил их в палатку, где фонарь так и норовил погаснуть на сквозняке, а в той пыли содержалась всякая гадость: гнилостные бактерии, болезнетворные микробы, мельчайшие частицы отбросов из этого лагеря и других лагерей. Ничего подобного не было бы в спальне в пешаварском военном городке, где английский доктор позаботился бы о молодой матери.
Тремя днями позже мимо лагеря проходил миссионер, направлявшийся через горы в Пенджаб, и к нему обратились с просьбой окрестить младенца. Он провел обряд крещения в складном парусиновом ведре и, по желанию отца, дал новорожденному имя Аштон Хилари Акбар, а затем ушел, не повидав матери ребенка, которая, как ему сказали, «плохо себя чувствует» – объяснение, нисколько не удивившее миссионера, поскольку несчастная женщина не могла получить надлежащего ухода в таком лагере.
Задержись священник на пару дней, он получил бы возможность отправить заупокойную службу по миссис Пелам-Мартин. Изабелла скончалась через сутки после крещения сына и была похоронена мужем и друзьями мужа на вершине перевала, вздымающейся над палатками, и все обитатели лагеря, сокрушенные горем, присутствовали на скорбной церемонии.
Хилари тоже был убит горем. Но помимо этого, он испытывал чувство сродни возмущению. Ну что, во имя всего святого, ему делать с ребенком теперь, когда Изабелла умерла? Он ничего не знал о младенцах, кроме того, что они постоянно орут и требуют пищи в любой час дня и ночи.
– Что же нам все-таки делать с ним? – спросил Хилари Акбар-хана, обиженно уставившись на сына.
Акбар-хан легонько потыкал младенца костлявым пальцем и рассмеялся, когда малыш уцепился за него крохотной ручонкой.
– О, он сильный, смелый мальчик. Он станет солдатом – командиром кавалерийского полка. За него не беспокойтесь, друг мой. Малыша выкормит жена Дая Рама, которая кормит его грудью с самого рождения. Своего ребенка она потеряла, что, безусловно, произошло по воле Аллаха, правящего ходом вещей в подлунном мире.
