Альма. Ветер крепчает - Тимоте де Фомбель
Свобода их ограничена лишь одним законом, который отец повторяет, пристально глядя им в глаза: ничто и никто не должен попасть в долину снаружи. И ничто не должно из неё выходить. При этих словах глаза его становятся чёрными стрелами, она не узнаёт их. Они пугают. Вот почему она до сих пор молчала про Дымку. Потому что видела, как та явилась утром, в большой дождь, и она точно с той стороны: из-за этих железных полумесяцев на копытах и кожаного кольца на шее.
Альма с Ламом лежат не двигаясь и слушают, как жужжат осы, которых Дымка отгоняет хвостом. Потом мальчик отстраняется от сестры. Он поворачивается на спину.
– Всё хорошо? – спрашивает Альма.
Но Лам уже не здесь. В руке он сжимает свою синюю шапочку. И, лёжа на лопатках, внимательно рассматривает бесполосую зебру, белую, как утренний туман.
Нет. Это не зебра. Она тоньше, выше, и грива у неё длиннее. Может, ещё вчера она была там, резвилась в искрящейся траве. Лам смотрит на влажный глаз Дымки. Он хотел бы нырнуть в него и вынырнуть по ту сторону, выбраться из долины и наконец посмотреть, что же там.
Внезапно начинается дождь. Капли шипят, падая на травы и разогретую землю. Как будто на горячие угли. Первые капли сезона дождей. Всего за пару лун прольётся почти вся вода за год. Лёжа на спинах, Альма с Ламом открывают рты, чтобы первыми почувствовать на языке этот дождь, идущий на счастье.
Но вскоре они встают, потому что ливень крепчает. Надевают брошенные на траву длинные луки. Снимают с покосившегося дерева колчаны со стрелами.
Вдали антилопы бегут под защиту зелёных крон. Дымка вздрагивает, будто очнувшись.
– Ты, Дымка, стой здесь! Жди нас, мы придём завтра.
Прощаясь, они по очереди прижимаются щекой к её шее. Животное снова вздрагивает – от удовольствия? Или от холода?
Много месяцев назад, в такой же дождливый день, Дымка сбежала из мира, где таких безмятежных минут не было никогда, где свобода исчезла даже из памяти, где ей в бока впивались каблуки, чтобы она мчалась галопом за беглецами, пахнущими страхом. А здесь она открывает для себя запах земли, покой и радостные крики двух удаляющихся под ливнем детей.
Но глубоко внутри она знает, что скоро придётся вернуться.
– Не рассказывай про Дымку. Ладно, Лам? Никому.
Лам бежит бок о бок с Альмой, ослеплённый водяными каплями. Спины у обоих пересекает тетива.
– Договорились?
Он не отвечает. Он улыбается. Он знает, что ему делать. У него есть план. Ему, между прочим, уже десять лет. Ровно десять больших дождей. В такие годы звери давно охотятся одни. А некоторые львы – уже короли.
2. К остальному миру
Им так хорошо вместе, что это может длиться вечно.
Дождь идёт уже сорок дней и ночей.
Вся семья сидит вокруг огня, озаряющего и согревающего дом. Снаружи темно. И плечи, и пол укрывают меховые шкуры. Крыша над головами – ворох скошенных трав, по которым стекают волны дождя. Стены – из веток и соломы, скреплённых золотистой глиной.
Лам прижался к отцу. И заснул. Альма сидит напротив, а рядом, на корточках, её старший брат. Сум улыбается, опустив голову. Он ворошит огонь палкой, и в глазах сидящей рядом матери отражается каждая искра.
Ручьи в долине превратились в бурные реки, но их дом возвышается над саванной, он спрятался в переплетении огромных ветвей смоковницы. В объятиях этого дерева они чувствуют себя в безопасности. Как выжившие в Потоп.
Больше всего Альме нравится, что они ничего не делают и что они вместе. Вот почему время больших дождей – всегда праздник. Снаружи вода работает за них: наполняет кадки, преображает долину, перепахивает землю, лопает почки на деревьях, а они просто слушают, как поёт от сквозняков огонь. Просто чувствуют жизнь, грея белые подошвы ног.
Иногда они начинают смеяться, все вместе, безо всякой причины, просто потому что всё так чудно и так нежно, что льётся через край.
Альма думает о Дымке. Представляет, как та стоит под своей акацией. Каждый день она ходила навещать её под дождём, вместе с Ламом.
Лам научился самостоятельно сидеть на спине Дымки, вцепившись в кожаное кольцо. Он такой лёгкий, что Дымка скачет, позабыв о нём. Альма смотрит, как они вдвоём пересекают пруды, пугают маленьких глупых бородавочников, которые бросаются им под ноги. Лам почти лежит на спине Дымки, когда они несутся сквозь кусты. Они рассекают листву со скоростью ветра. А потом исчезают совсем.
Несколько часов спустя Альма принимает Лама на руки. И прижимает к себе. Ноги давят в траве белые гвоздики. Всё его тело устало, глаза горят, кожа от дождя будто вощёная.
Она говорит:
– Делай иногда перерывы.
– Зачем?
Он смотрит на неё и улыбается. Она пытается состроить строгое лицо.
– Ты рехнулся.
Лам на её руках притворяется мёртвым. А Дымка стоит поодаль, как будто она ни при чём, хотя тоже едва не валится с ног.
Альма смотрит на младшего брата: он спит у огня, прижавшись к отцу. Во всём доме лишь она знает, отчего он такой усталый.
Но вдруг она вспоминает двух львиц, которые бродят неподалёку от Дымки и охотятся для всего прайда. А ещё есть мелкие шакалы у родника. Когда вода уносит брошенные в траве останки, они нападают и на живых зверей.
Альма боится за Дымку, которая ещё не знает всех опасностей этой ослепительно прекрасной долины. Завтра она пойдёт за ней. Приведёт поближе к дому. И наконец расскажет о ней отцу. Он поймёт, как из-за этой гостьи подмывает отправиться туда, за скалы.
Но главной, самой большой своей тайны она не скажет.
Она не скажет, что знает, где именно Дымка пробралась к ним.
Альма обнаружила Дымку ровно год назад. Во время таких же плотных ливней перед летом.
Альма запыхавшись лезла вверх по камням.
Сверху вниз по скалам почти бесшумно струились водопады. Стадо буйволов, сбитое с толку наводнением, погналось за Альмой. На бегу она потеряла лук.
Буйволы нравились ей только издали: чёрная россыпь на золоте саванны. Вблизи они казались ей слишком уродливыми, горбатыми и опасными. Один из них как-то едва не убил её старшего брата, а другие порой нападали на их дом. Чтобы оторваться под дождём от этих громадин, Альма полезла на небольшой перевал, ведущий к Колючей расщелине.
Эта расщелина – единственный проход в стене скал, окружающих долину. Но она на всю глубину заполнена растениями с острейшими шипами. Ощетиненные ими деревья переплетаются с плотными колючими кустами и
