Сергей Наумов - Красная ракета
Чувство настороженности не покидало Романа, пока он медленно, чтобы не выдать своего движения, брел по топкой жиже болота, внимательно всматриваясь в пухлые, похожие на папахи кочки.
Он шел сквозь белесую завесу тумана, вслушиваясь в близкие и далекие звуки, пока наконец снова не услышал тихий всплеск.
Пограничник остановился и долго стоял недвижно, ожидая новых звуков или хотя бы движения воздуха.
Взгляд его упал на ближайшую кочку. Ефрейтор вздрогнул. Кочка шевелилась, словно живая. Это поднималась на ней примятая ногой человека трава. Неизвестный ступал на нее недавно, какие-нибудь три-четыре минуты назад. Первой мыслью было – вернуться и предупредить Смолова, чтобы выбрался на сушь, подключился к розетке и вызвал "тревожную" группу. На возвращение ушло бы пятнадцать – двадцать минут и еще двадцать на путь до ближайшей розетки. За сорок минут нарушитель мог добраться до горелого леса и кануть в озерцах и болотах.
Роман резко свернул в сторону, делая крюк, отрезая путь нарушителю к лесу, тонувшему в непроглядном тумане. Туда вела единственная подводная трона. Ее-то они и перекрывали со Смоловым.
Нарушитель идет в самую топь. Значит, он или знает еще одну, никому не известную тропу, либо идет на верную гибель, не подозревая о трясине.
Теперь и Роману приходилось брести наугад, прощупывая ногами зыбкое илистое дно.
Он упал в ложбину между двумя кочками – ему послышался слабый крик.
Роман замер, вдавив тело в темную жижу. Потом он увидел две согнувшиеся в напряжении фигуры с длинными шестами.
Он встал перед ними, когда нарушители подошли к кочке совсем близко.
– Руки вверх! – глухо, севшим голосом приказал пограничник.
Первый, высокий плотный мужчина, послушно вскинул руки, отбросив шест. Второй, узколицый, гибкий, рухнул в топь, успев выбросить вперед руку с бесшумным пистолетом. Пуля стеганула по прикладу автомата Покоры и рикошетом ушла в горелый лес.
Роман короткой очередью, как ему показалось, достал узколицего, как вдруг высокий в брезентовом плаще, воспользовавшись секундной заминкой, метнулся за ближайшую кочку, и оттуда сухо треснул выстрел. Роман почувствовал, как сорвало фуражку. Пограничник полоснул очередью по кочке, за которой затаился нарушитель, и, пригнувшись, упал в ложбину.
Посвистывая, пули прошивали над головой холодный воздух, с причмокиванием входили в сырые кочки.
"Вот оно все как обернулось, – подумал Покора. – Волки-то матерые. Где же второй?"
По выстрелам Роман понял, что второй нарушитель жив и тоже ведет огонь. Но где он?
Покора чуть приподнялся, чтобы по вспышке определить место нахождения узколицего. И тут же начал оседать, ощущая, как что-то горячее и липкое растекается под рубашкой у левого плеча. Потом пришла боль, острая, ломящая.
Превозмогая нахлынувшую слабость, Роман стал отползать из-за кочки к единственному сухому островку, где рос кустарник и откуда простреливался почти весь участок невидимой тропы.
Позиция в ложбине, за кочкой, была уязвима, ее можно было обойти, островок же надежно укрыл бы его в кустарнике.
Покора слышал глухой стук пуль, входящих в кочку – она все еще прикрывала его, и полз медленно и тяжко, чувствуя, как немеет левая рука.
Покора досадовал на неудачную очередь по узколицему, на ранение, которое еще неизвестно чем кончится.
"Граница любит умных", – вспомнил он слова капитана Стриженого. А он, ефрейтор Покора, не новичок и должен был предусмотреть такой вариант задержания.
Как бы все было просто, если бы не заболела Вега, сильная широкогрудая овчарка. Роман обычно ходил с ней в дозор. Но Вега тяжело заболела, а замены ей не нашлось. Теперь вся надежда на Смолова. Он должен был слышать выстрелы.
Рука мертвела от плеча к локтю. Роман уже не чувствовал и теплоты крови. Опираясь на здоровую руку, он с тупой методичностью отвоевывал сантиметры у пространства, отделяющего его от кустарника.
Нарушители прекратили стрельбу, может быть, думая, что пограничник убит – ведь он не отвечал на выстрелы.
Лежа в своих укрытиях, они не могли его видеть, но стоило одному из них встать, как распластанное в ложбине тело прочиталось бы четко на белом пружинистом мху. Но нарушители медлили. Роман заполз в кустарник и дал себе отдохнуть. Пограничник изготовился для стрельбы, зорко всматриваясь в ставшие неясными кочки. Он вспомнил о времени и взглянул на часы. Смена прибудет не раньше чем через два часа.
"Будут прорываться или пойдут обратно?" – подумал Покора, вслушиваясь в тишину.
Плеск выдал движение. Неясные сгорбленные тени качнулись над кочками.
Нарушители приближались, вырастая в ясно видимые фигуры, и Роман догадался, что они решили проверить свою версию: не убит ли он?
"Им очень нужно пройти, иначе бы они не решились на такое, – подумал пограничник. – Они рискуют, готовы прорваться даже с боем, – значит, дело у них исключительной важности. И они теперь знают, что я один..."
Нарушители шли с двух сторон к кочке по-звериному быстро и осторожно, готовые стрелять на шорох, на любой подозрительный звук. Тренированным слухом они старались уловить малейшее движение в ложбине, и Покора, наблюдая за нарушителями, понял, что принял единственно правильное решение: укрыться на островке.
Пограничник осторожно нащупал в подсумке ракетницу и две красные ракеты. Выпущенные одна за другой, они скажут наблюдателю на вышке о нарушении границы. Но Роман боялся, что ракеты завязнут в клейком, густом тумане, окутывавшем болото. Нужно попытаться обезоружить обоих нарушителей. Значит, он должен стрелять первым, и без предупреждения и окрика.
Резкое восклицание донеслось с места, где остановились нарушители.
Узколицый в ватнике взмахнул рукой с пистолетом, и в это же мгновение Роман нажал на спусковой крючок своего ППШ. Он почти не целился – мушка расплывалась в сумрачном полусвете.
Ефрейтор увидел, как, выбитый короткой очередью из руки узколицего, отлетел в сторону пистолет, и тут же ощутил, как у самой щеки в землю вонзилось что-то горячее. Он буквально почувствовал щекой эту пулю.
И тогда пограничник послал длинную очередь во второго нарушителя, сошедшего с тропы и снова угодившего в топь.
Высокий упал, но тотчас поднялся и крикнул сдавленным голосом:
– Мы сдаемся... не стреляй!..
Он стоял с поднятыми руками, покачиваясь как пьяный, и Роман понял, что нарушитель ранен. И все же ефрейтор медлил подниматься. Поза высокого настораживала пограничника.
– Брось гранату! – внезапно крикнул Роман. – Или стреляю!..
Он крикнул это наугад, подозревая хитрость со стороны нарушителя в плаще. И вдруг увидел, как из рукава высокого вылетел небольшой светлый предмет и глухо шлепнулся в болотную жижу.
